Что в сложившейся ситуации благо для
Украины? Только одно — готовность договариваться. С кем необходимо
договориться по поводу русскокультурных анклавов? — только с Россией.
Предлагаем Вашему вниманию весьма любопытную статью, написанную почти пятнадцать лет тому назад, в которой показан "украинский взгляд" на налаживание действительно полноценного и уважительного диалога Украины с соседним Приднестровьем, где после кровопролитного противостояния сложилась, поистине, уникальная этнокультурная ситуация. "Приднестровскую проблему" автор рассматривает в связи с российско-американской геополитикой и проецирует её, в том числе, и на Крым. Некоторые украинские политологи предсказывали в своё время упадок и угасание "Русской Идеи" в Крыму, но эпохальные события 2014 года показали, что они ошибались, причём ошибались всегда. И именно Крым, всенародно сокрушивший все "украинские "цивилизаторские" проекты", продемонстрировал наглядно, что Украина никогда не желала и не умела решать региональные проблемы, убив себя пресловутой "галицийской идеологией". Теперь она трагически платит за собственные ошибки, цена которых — бесценные человеческие жизни.
Внимание! Статья публикуется на дискуссионной основе!
Архивная публикация.
В средневековой Таврике, в юго-западной горной её части раскинулось царство Феодоро со столицей Мангуп. Было оно небольшим, и населяли его, как оказалось, "странные" люди: когда пришла беда, они, наследники двух императорских домов — византийского Палеологов и трапезундского Комнинов — зависимости предпочли смерть. Турки-османы превосходили сопротивлявшихся численно и к тому же располагали технической новинкой тех времен — пушками. Сопротивление было долгим и казалось бессмысленным… но только для нападавших.
На этом православное царство существовать перестало. Так в Крым пришли новые хозяева, а вместе с ними — и новые времена. Но с тех пор столовая гора Мангуп, как и прежде грозно нависающая над крымскими долами, — символ межцивилизационной борьбы до последнего...
Зачем нам понадобилась эта история? Наверное, для того, чтобы напомнить простую истину: на земле всегда были, есть и сегодня республики и сообщества, готовые стоять до последнего...
"В помощь студентам Бжезинского"
Справившись с Крымом, Киев как-то упустил из виду куда более серьёзную проблему — вызов самому государственному устройству Украины, исходящий из очередного территориального соблазна. Увлекшись задачей отстоять те земли, в отношении которых мерещилась угроза сепаратизма, украинская элита попросту прозевала, на первый взгляд, новую, но в действительности просто позабытую тенденцию… присоединения.
Как так случилось, что Украина оказалась не подготовленной к вызову подобного рода? Причин, как обычно, несколько, но о двух из них нужно сказать отдельно. Во-первых, Украина никогда не работала с землями, расположенными за её государственными границами, бездарно путая территориальные претензии с национальными интересами. На обсуждение "чужих территорий" в украинском обществе наложено негласное табу: на Банковой и Крещатике это считается моветоном. Во-вторых, все силы отобрала рафинированная русофобия. Отчасти именно она консолидировала разношерстный украинский истеблишмент. Все бы ничего, да вот только комплиментарного пространства — пространства гуманитарно привлекательного сосуществования (общежития) с иными народами — не создавалось.
Все это не позволяло (и по-прежнему не позволяет) подготовиться к явно надвигающемуся вызову в лице... Приднестровья.
РУССКОКУЛЬТУРНЫЙ АНКЛАВ
Приднестровье — уникальный русскокультурный анклав. Несмотря на то, что русские являются в Приднестровье третьей по численности этнической группой, регион был и остается российско-ориентированным. Здесь на протяжении двухсот лет усилиями России-СССР формировался "форпост империи". Сегодня руководство Российской Федерации должно учитывать, что практически при любом развитии событий русский анклав — по определению — невозможно вписать ни в какое региональное устройство без участия России. Отказываясь от исторической ответственности, Россия тем самым обрекает данное государственное образование и людей, в нём проживающих, на крайне непредсказуемое существование.
Русская культура и российское присутствие в Приднестровье и Бесарабии имеют глубокие исторические корни. В течение XVIII века именно на эти земли переселялась духовная и культурная элита Русской Православной Церкви, укрывавшаяся от гонений в послепетровскую эпоху и времена секуляризаторской политики второй половины XVIII века. Выдающийся богослов той поры Паисий Величковский основал здесь сеть монастырей и духовных школ, внесших колоссальный вклад в "культурную колонизацию" всего края, что, эхом отозвавшись в России, в XIX веке вызвало в ней новый духовный подъём. Поэтому взрывной конфликт начала 90-х имел под собой культурные (сегодня в Приднестровье любят говорить — цивилизационные) противоречия. Поэтому данное образование крайне устойчиво, ведь с культурой можно бороться только одним способом: радикально изменить этнический состав, например, депортировать всё население, как это делало сталинское НКВД и как это происходит сегодня с сербами в Косово под покровительством сил КФОР.
Поэтому, несмотря на то, что последние годы официальная Москва откровенно гнушалась Приднестровья, а многие русские люди даже не знают, где расположена эта русская республика, приднестровцы сохранили свою идентичность. Но с годами здесь научились выбирать. Спустя десятилетие ожиданий, сомнений, борьбы, закрался справедливый вопрос: а Российская Федерация — это единственный представитель русскокультурного мира или нет? Возможна ли русская республика вне России? — Русская не по этносоставу, но по культуре, языку, духу.
РАССТАНОВКА СИЛ
Так что же происходит в Приднестровье?
По всем параметрам Приднестровье — зона национальных интересов Соединенных Штатов Америки. Не потому, что великой стране с почетным званием "мирового жандарма" интересна эта узкая полоска земли, но потому, что и столь небольшая территория в состоянии дестабилизировать целый регион. Если, конечно, знать, как это делается. Американцы знают. Они хорошо понимают, что дестабилизация данного региона (как и любого другого) может быть как в интересах США и их союзников, так и наоборот. Величие современной Америки заключается в том, что разрыв между замыслом и политической инициативой у неё короче, чем у многих влюблённых — между вспыхнувшим чувством и изменившимся настроением.
По всем параметрам Приднестровье — зона национального бесчестья России. Не потому, что Россия сосредоточивает свое великодержавное внимание на других принципиальных областях государственного строительства, но потому, что у России нет концептуального стержня, а значит — нет и внешнеполитической стратегии (хотя есть уже вторая по счёту "Концепция внешней политики"). Одним силам в России кажется, что Приднестровье и так никуда не денется, и, заговорщицки вздыхая, они просят руководство республики потерпеть во имя "большой московской интриги" с Кишиневом, другие вообще не считают эту землю русской, т.е. местом исторической ответственности России и, выполняя свои обязательства перед т.н. "международным сообществом", регулярно присылают графики вывода бывшего советского оружия (естественным образом остающиеся без ожидаемого внимания).
По всем параметрам Приднестровье — зона национального соблазна Украины. Не потому, что Украина столкнулась с чем-то неожиданным, но потому, что самое предсказуемое развитие событий оказалось для украинского истеблишмента, как обычно, самым непредсказуемым.
Дело в том, что весь XX век Украина прирастала территориями, её современные границы, ещё недавно носившие административно-территориальный характер, сложились относительно поздно — в 40 - 50-х годах. Именно тогда к Украинской Советской Социалистической Республике были присоединены Восточная Галиция (1939 г.), Северная Буковина и Южная Бессарабия (1940 г.), Закарпатье (1945 г.) и, наконец, Крым (1954 г.). Причём включение названных земель производилось не в результате переселенческой колонизации (так в прошлых веках осваивались Слобожанщина и Новороссия), а в результате отбирания у государств, в состав которых они входили достаточно долгое время (Галиция — у Польши, Буковина и Бесарабия — у Румынии, Закарпатье — у Чехословакии, Крым — у России). Всё это было частью советского освоенческого проекта — не украинского. Жадность или какое другое национальное чувство возобладало у украинской элиты — сегодня неизвестно, но факт остаётся фактом: земли были приняты без всякого подобающего случаю обдумывания.
Казалось бы, в чём проблема? Мировое сообщество Украину в существующих границах признало, официальных территориальных претензий ни одна из соседних стран не высказала (разве что отдельные политики не вполне цивилизованной северной соседки). Но в том-то и дело, что инерция к территориальному приращению сама по себе не иссякает, в хваленый чернозём не впитывается. Она продолжает жить самостоятельной жизнью.
ГРОССМЕЙСТЕР
Недаром Евгений Максимович Примаков уделял столько внимания деятельности последнего русского канцлера Горчакова, недаром читал о нём лекции и открывал памятные доски в его честь. Похоже, Примаков таки разыграл отнюдь не худшую партию из будущей антологии произведений русской дипломатической школы. Мы не знаем конца этой партии, но начало её было положено ещё в 1996 году.
Примаков, как никто другой, знал о самом слабом месте Украины — описанной нами выше тенденции территориального приращения, которую Киев не смог ни осмыслить, ни переварить, ни решительно отвергнуть. Что всё это означает для современной Украины? Очень простую, но жёсткую дилемму: либо она признает данную тенденцию за свою (но тогда Киеву предстоит ответить на этот вызов не только адекватным государственно-территориальным устройством, но и задуматься о саморазвитии процесса, а значит — всерьёз отнестись к землям, прилегающим к границам современной Украины), либо, "сбросив с плеч" груз неосвоенных территорий, облегчённо устремляется в столь привлекательное с некоторых пор европейское пространство.
Другой момент — социокультурный, освоенческий. Дело в том, что анклавные территории (не просто исторически спорные, но имеющие отличные от своего окружения этносостав, систему расселения, опыт государственности), такие как Крым и Приднестровье, с трудом перерабатываются ("поглощаются") даже усилиями империй типа СССР. Оставшись же один на один с "буферным" государством (по типу украинского), они практически неистребимы (и как здесь не вспомнить пинаемого на каждом углу Никиту Хрущёва, сделавшего один из самых коварных имперских подарков родной Украине). Так Киев оказался перед реальным вызовом: либо он создаст государственный организм, способный к комплиментарному внутреннему устройству, не исключающему существование анклавов и других (таких как Донбасс, Слобожанщина, Закарпатская Украина) выбивающихся из унитарного пространства территорий, либо страна сможет существовать исключительно как полицейское государство. Вызов — сложнейший. А тут еще и "предложение", от которого нельзя отказаться, — Приднестровье.
В тот самый момент, когда на Украине доминирующей стала галицийская идеология, Россия лишилась естественного союзника. С целью спровоцировать появление нового вектора украинской внутренней политики в составе Украины был сохранён Крым, однако этого оказалось недостаточно. Именно поэтому так важно было втянуть Украину в Приднестровье. В этом и заключалась на тот момент — 1996 год — миссия Примакова. Благодаря действиям этого медлительного политика, Украина была введена в формат сотрудничества и стала готовиться ввести в регион своих миротворцев. (Это удалось именно потому, что не противоречило и планам мадам Олбрайт, как тогда казалось, куда более последовательно разворачивающимся в регионе.)
Таким образом, в процесс урегулирования была втянута сторона, не понимающая сути происходящего и практически не имеющая представления о своих истинных и мнимых интересах в данном регионе.
АМЕРИКАНСКАЯ ПАРТИЯ
Россия играет не в чистом поле. Успех её действий зависит от того, насколько удастся совместить их с интересами других участников игры — или переиграть последних, если интересы явно расходятся. Главным соперником Москвы в Приднестровье продолжает оставаться Вашингтон. США — одна из немногих держав в современном мире, которая знает, чего хочет, и располагает ресурсами к осуществлению задуманного. По обе стороны Днестра янки действуют планомерно и последовательно, вызывая приступы уважения к их выучке и школе. В отличие от России с ее заискивающим все эти годы дипведомством, один только кадровый состав американцев, направленных на работу в Приднестровье, Украину и Молдавию, вызывает почтение и осознание системности намерений.
Американцы прекрасно понимают, что, не решив проблему русского оружия и ограниченного контингента российских войск (ОГРВ) в Приднестровье, они получают кучу проблем, в том числе и риск постепенного, не контролируемого насыщения этим оружием Балкан, что в первую очередь бьет по Европе, дестабилизирует её юго-восточную окраину и в дальнейшем ведёт к чрезмерным расходам на урегулирование. Не меньшим раздражителем являются пророссийские настроения руководства ПМР и населения республики в целом. Поэтому важнейшей задачей США является ликвидация всякого российского присутствия в Приднестровье, в особенности — военного. Демилитаризация региона, вплотную подступающего к новым границам НАТО, — достигаемая через вывод российских войск и вооружения, — единственно позволит реализовать политико-правовые варианты, соответствующие интересам Вашингтона.
Поэтому Белый Дом не намерен упускать инициативу и вот уже битых пять лет последовательно разворачивает строго выверенные планы урегулирования. Для этого у него есть всё: и международные организации, миссии которых непременно возглавляют представители американского госдепа, и запутавшийся в своей многовекторной политике Киев, который под нажимом Вашингтона регулярно принимает постановления и указы, оправдывающие дискриминационные меры в отношении своего непризнанного соседа, и Румыния, предвкушающая миллиарды многообещающего нового плана Маршала для юго-восточной Европы, и много чего другого.
Так каков же замысел Белого Дома?
У Соединенных Штатов, на первый взгляд, имеются два основных и вполне реалистичных плана, претендующих на "желательное" урегулирование Приднестровского конфликта. Во-первых, план создания Общего государства, своеобразной Молдавской конфедерации с большими правами для двух её членов — ПМР и Молдовы. Ведущей силой по продвижению и реализации этого плана являются представители ОБСЕ. (Миссию ОБСЕ в Молдове и Приднестровье уже четвертый(!) срок подряд, с нарушением принятых норм ротации, возглавляет американец.) Конечно же, первоначальная позиция Запада относительно статуса ПМР была иной (изложена в докладе №13 Миссии ОБСЕ в Молдове от 12 ноября 1993 года). Тогда предполагалось создание Особого Региона Приднестровье со статусом автономии. Предусматривался единственный государственный язык — молдавский (де-факто — румынский), а в "Особом регионе" — дополнительные официальные языки. Приднестровцы, совсем недавно отпраздновавшие военную викторию, конечно же, на это не согласились. Поэтому, спустя некоторое время, проект Общего государства — в ситуации отсутствия содержательного наполнения самого понятия — позволил всем сторонам начать сложную дипломатическую игру.
Понятие Общего государства впервые было введено 17 июня 1996 года в парафированном тексте Меморандума и затем закреплено п.11 Меморандума "Об основах нормализации отношений между Республикой Молдова и Приднестровьем" от 8 мая 1997 года. На январском саммите 1999 года Приднестровье представило проект “Принципов построения Общего государства”, а 13 июля 1999 года в Кишинёве состоялась встреча делегаций РМ и ПМР на высшем уровне, на которой руководство Приднестровья передало молдавской стороне проект "Декларации об общем государстве".
Казалось бы, это и есть американский план урегулирования. Но не тут-то было. Ещё в упомянутом докладе №13 Миссии ОБСЕ оговаривалось, что в случае объединения Молдовы с Румынией Особому району Приднестровье должно быть предоставлено право на "внешнее самоопределение". Как же самоопределится Приднестровье? Останется самостоятельным? В центре благополучной Европы это приятно, на межцивилизационном разломе — опасно для жизни... Тогда куда войти? Конечно же, большинство приднестровцев готовы проголосовать за возвращение в Россию. Но в том-то и дело: Россия оговорила, что подобные предложения руки и сердца не рассматривает. Что остаётся приднестровцам? — только Украина. Что остаётся Украине? — только ответить взаимностью.
Поэтому есть и другой план, уши которого торчат повсюду, — вариант присоединения таки Молдовы к Румынии, а ПМР... к Украине. Действительно, стремление Кишинёва в объятия Бухареста вполне устраивает и ОБСЕ, и стоящие за ним США. Это можно сделать постепенно, в течение нескольких десятилетий, с соблюдением всех "цивилизованных" норм, под эгидой международных организаций.
Но это следующий шаг после создания Общего государства — безусловно, прикрытия, временной формы, этапа, за которым следует запрограммированный территориальный передел. При этом надо учесть, что американцы играют на двух досках одновременно: план урегулирования карабахской проблемы посредством идеи Общего государства процентов на 85 совпадает с Приднестровским. Более того, именно Общее государство позволяет: (а) получить международный прецедент снятия в компромиссной форме нежелательной региональной напряжённости; (б) добиться демилитаризации региона (что по сути является выведением его за пределы влияния России); (в) создать безопасную форму перехода к проектируемому геополитическому раскладу (установить новую естественную — по Днестру — границу Объединённой Европы).
РУССКИЙ МИТТЕЛЬШПИЛЬ
Зная всё это, Россия выстраивает свою партию поверх "шахматной доски" небесталантной ученицы Бжезинского. Москву вполне устраивает факт передачи Приднестровья в состав Украины. Почему? Всё дело в том, что после этого начнёт происходить с самой Украиной.
Ещё в текущем году в ПМР может быть направлен украинский миротворческий контингент (сейчас здесь, согласно Одесским соглашениям, находятся украинские военные наблюдатели). Он только по факту своего присутствия (особенно при выводе ОГРВ) создаёт дополнительные условия для сближения/присоединения Приднестровья к Украине.
В марте с.г. создана американо-украинская международная консалтинговая группа "Приднестровье", которая призвана выработать и предложить руководству Приднестровской республики оптимальную модель экономического развития. (С этой же целью основан центр международного бизнеса "Приднестровье".) Другими важнейшими задачами группы являются: разработка упрощённой процедуры принятия украинского гражданства жителями Приднестровья; упрощение погранично-таможенного режима между Украиной и Приднестровьем; создание в Верховной Раде Украины межфракционной группы "Приднестровье"; формирование позитивного имиджа Приднестровья в украинских mass media.
Но гораздо интересней состав данной группы. В неё, в частности, входят: с американской стороны — директор Гарвардского института Международного развития Джефри Сакс, с украинской — небезызвестный ныне президент Института проблем региональной политики и современной политологии Дмитрий Корчинский. Любопытно и показательно выглядит нахождение в одной группе по интересам экономиста Сакса и экстравагантного экс-лидера УНА-УНСО Корчинского. Собственно, залихватские идеи УНА-УНСО о присоединении Приднестровья к Украине не являются новостью, а вот поддержка этого проекта влиятельными кругами США и их открытое сотрудничество с Корчинским (чуть ли не единственным в Киеве, кто готов мыслить в категориях национальной экспансии) указывают на далеко идущие планы американских стратегов.
Россию, кажется, и это устраивает. Так постепенно возбуждается аппетит, который, как известно, приходит во время еды. Украину постепенно погружают в Приднестровье. По мере того, как "коготок увязнет", наступит время для следующего хода.
Итак, по факту Украина получает территорию, во-первых, с уже сложившейся историей государственности; во-вторых, с государственной традицией трёхязычия; следовательно — и это в-третьих — территорию, соглашающуюся быть включённой в состав другого государства исключительно на особых условиях, например, условиях федерализма или кондоминиума; и самое главное — территорию, на которой проживают люди с политической волей, прошедшие войну, с опытом побед, с готовностью добиваться поставленных задач. Речь идёт о государстве с семитысячной армией, причём не деморализованной в отличие от армии Украины (армии, не имеющей никакого опыта ведения боевых действий).
Если Украина заартачится, в запасе остаётся сценарий более грубого "невмешательства". Достаточно простой провокации с несколькими выстрелами, чтобы начался конфликт, в результате которого 100 - 200 тысяч приднестровских беженцев оказываются на юге Украины — 100 000 русскоязычных, русскокультурных людей в пространстве Новороссии! Это взорвёт Украину. После этого Крым покажется безобидным тропическим островком, манящим своими рекреационными прелестями.
Итак, Россия получает Украину ещё более ослабленной, куда в большей мере готовой к компромиссу. И именно поэтому (конечно же, наряду с другими основаниями) Владимир Путин принимает решение о расформировании Минсодружества. СНГ сегодня — главное препятствие на пути разворачиваемой новой российской политики. СНГ — помеха реальным внешнеполитическим интересам России в ближнем зарубежье. Россия не может соперничать с Европой и Америкой на поле экономических возможностей, инвестиционной щедрости и благосостояния, но по-прежнему коньком России является военное сотрудничество и главное — безопасность. Поэтому нужны новые действующие (работающие) союзы и, возможно, управляемые конфликты в зонах несоюзнических, в частности на юге Украины — с целью запустить самоопределенческие процессы в Киеве (подобные тем, которые испытал Ташкент, после чего президент Ислам Каримов предпочёл встрече с генсеком НАТО встречу с "Шанхайской пятёркой").
Всё, чего добивается Россия от Украины, — это её лояльность. И как только самоопределение Украины состоится, Россия будет заинтересована в усилении своего "буфера" (точно так же, как США усиливают, поддерживают и стерегут Турцию). Украина (или та её часть, которая самоопределится) станет привлекательным инвестиционным объектом для российского капитала. Более того, на многочисленных международных примерах нетрудно показать, как буферные направления, оставаясь проблемными, в целях безопасности развиваются намного динамичнее и системнее, чем внутренние территории державы (например, Калифорния или Флорида по сравнению с внутренними штатами США).
Россия в поисках формы. Ей нужна новая геополитическая целостность, "вырезать" которую можно только поверх существующего постсоветского субстрата, ибо современные границы РФ случайны и потому мертвы. А пока Россия явно запаздывает. В то время, когда Запад активно перекраивает границы, очерчивая рубежи Новой Европы, Россия пытается сохранить статус-кво. Тактика, направленная на удержание существующего, приводит ко всё новым потерям. Очевидно и другое: Запад буквально "прощупывает" те рубежи, до которых ему будет позволено продвинуться. С какого-то момента отвечать России придётся. В этом случае опорными точками могут стать именно анклавные территории: Кёнигсберг — Приднестровье — Крым (Севастополь). Это значит, что появление анклавной политики России — вопрос лишь времени.
Есть ещё одна причина столь сложно закрученной партии. Нужно отдавать отчёт, на какое время пришлась вся эта интрига. Что в принципе можно сделать, когда руководство страны отказывается проводить какую бы то ни было национальную внешнюю политику? Можно ли осуществлять внешнюю политику в ситуации, когда высшее руководство России этого не позволяет? И именно в таких условиях приходилось действовать хитроумному Примакову.
Сегодня Примаков назначен председателем госкомиссии по приднестровскому урегулированию. В Кремль пришло новое руководство, а значит — настало время для следующего хода.
ПАТОВАЯ СИТУАЦИЯ
Главный вопрос: есть ли силы у Киева на самостоятельную партию?
Пока всё говорит об обратном. К тому же ситуация настолько запущена, что, даже взвесив все "за" и "против", все вызовы и неприятности, получаемые при вбирании в малороссийское государственное тело Приднестровья, и желая отказаться, закрыться, отгородиться от такого "подарка судьбы" — Украина реально сделать этого уже не сможет. Закрыться не получится. Кто видел приднестровско-украинскую границу — тот поймет. Кто разговаривал с людьми по обе стороны границы — рассмеётся. Более того, чрезмерное сжатие свободолюбивого анклава вызовет ответную реакцию. Да, в Приднестровье сегодня не стреляют, но там всегда готовы стрелять — не потому, что воинственны, но потому, что мангупцы. Особое расположение на меже цивилизаций превратило местных русских, украинцев, молдаван и даже румын в особый народ — народ, готовый отстаивать свою свободу до конца.
Неразвязанный приднестровский узел конфликтен по определению. Собственно, такие территориальные образования исторически и сорганизуются под задачу удержания некого предела, пространства контроля. Два русскокультурных анклава для одной Украины — это уже слишком. Ведь и Крым не до конца пройден, и Приднестровье не до конца начато. Всё "понадкусано" — и ничего не усвоено.
ВАРИАНТ ЭНДШПИЛЯ — КОНДОМИНИУМ
И всё-таки, как избежать неприятной патовой ситуации? Что делать с территориями, от которых нельзя отказаться (в силу разных причин), но на которые, с точки зрения освоения, нет ни сил, ни ресурсов? Что делать Украине с двумя конкретными анклавами? (Буджак — ещё один анклав, который пока геополитически не актуализирован, но, тем не менее, лежит в зоне естественной территориальной экспансии Румынии.) Кем они станут для Украины в ближайшее время — регионами, генерирующими бесконечные конфликты, или опорными точками зрелой государственности? Одним словом, что в сложившейся ситуации благо для Украины?
Только одно — готовность договариваться. С кем необходимо договориться по поводу русскокультурных анклавов? — только с Россией. Только она, сохраняющая на обеих территориях свои военные базы и безусловный авторитет Отечества, способна придать ситуации устойчивость. Известен ли международному сообществу механизм такой договоренности? Да. Это — кондоминиум.
Анклавный кондоминиум — находка для Киева, позволяющая одновременно обезопасить свои южные рубежи и превратить Россию в гаранта конституционного порядка на всегда готовых к "беспощадному русскому бунту" территориях. Ведь если подобный план удастся в Приднестровье, то можно будет вернуться в Крым и развязать "крымский узел", а не затянуть его ещё туже, как это было сделано в середине 90-х ретивыми служаками известных ведомств (кстати, под руководством тонкого специалиста по данному направлению Владимира Горбулина, совсем недавно назначенного Кучмой председателем комиссии по Приднестровью). Поэтому величайшей внешнеполитической ошибкой Киева было бы упустить шанс, позволяющий развязать оба узла на общей концептуальной основе. Особенно сегодня, когда поражение киевской политики в Молдавии со ставкой на Лучинского — налицо.
И только тогда Приднестровская республика станет желанным приобретением — ведь она не села на кредитную иглу, как Молдова, у нее собственная энергетика с приличным запасом энергомощностей, и именно по эту сторону Днестра сконцентрирован индустриальный потенциал бывшей Молдавской ССР.
Так что не поздно и подумать. Несмотря на то что часы уже пущены.
Симферополь — Тирасполь
Источник: "Остров Крым" - общественно-политический аналитический ежемесячник, июль 2000 г.
Источник: "Остров Крым" - общественно-политический аналитический ежемесячник, июль 2000 г.
