Максим Медоваров: Неугасимый дух. К 95-летию путча Каппа - Люттвица

Ровно 95 лет назад в эти самые дни произошел овеянный легендами путч Каппа – Люттвица. Что же представляло собою это событие и почему его уроки важны для нас и сегодня?

С момента Ноябрьской революции 1918 года и почти до начала 1924 года Германия находилась в состоянии хаоса, едва отличимого от гражданской войны. Собственно, это и была гражданская война, тесно связанная с русской гражданской войной, с немецкими «красными» и «белыми» военными армиями, только война несколько вялотекущая по сравнению с русской. Недоделанная, неполноценная, подобно тому как сама революция 1918 года, по единодушному мнению современников, являлась недоделанной пародией на французскую и русскую революцию.

За 1919 год Германия пережила очень многое: подавление в крови коммунистических восстаний, версальский диктат с немыслимо унизительными условиями, принятие Веймарской конституции и избрание президентом социал-демократа Эберта… Армия отказывалась подчиниться версальскому диктату, и вольные корпуса добровольцев – фрайкоры – продолжали героическую войну как на польских и прибалтийских окраинах, так и внутри Германии – против коммунистических армий.

Что такое март 1920 года в Германии? Правительство изменников и предателей ратифицировало Версальский договор и решило его выполнять. Всего лишь два месяца назад, в январе 1920 года, коммунисты опять предприняли попытку кровавого штурма рейхстага. В обществе усилилась ностальгия по временам кайзера, который отрекся от престола всего-то 14 месяцев назад. 14 месяцев – это вообще не срок. Еще кажется реальным реставрировать монархию, и вот уже патриотические партии требуют распустить парламент, а герой Первой мировой войны Гинденбург заявляет о своей готовности занять пост президента вместо Эберта. Увы, ждать придется еще целых пять лет…

С социал-демократическим правительством, коммунистическими восстаниями на местах и с версальским диктатом нужно кончать – это было очевидно всем. Не было очевидно, что делать дальше. Здесь-то, в этой точке принятия решения и сошлись люди очень разные. Крупный чиновник, представитель старой бисмарковской администрации Вольфганг Капп олицетворял собой желание реставрации старых порядков, вплоть до буквального возврата к бисмарковской конституции и модели управления. 

Его ударная сила – командующий Берлинским военным округом генерал Вальтер Люттвиц, адмирал фон Трота, главком рейхсвера Людендорф и еще десяток генералов – желали реформ, которые позволили бы эволюционным путем идти вперед, отвергнув версальский диктат. В их лице воплощалось настоящее, бурлящая Германия 1920 года.

Наконец, здесь присутствовали и силы будущего – бригада капитана Германа Эрхардта, живое воплощение едва начинавшейся Консервативной Революции.

Жизненный путь Эрхардта занял долгие 90 лет, и за эти 90 лет отнюдь не только семь дней 1920 года принесли ему неувядающую славу. Сын священника, моряк, подавлял восстание негров в Намибии, отчаянно сражался в крупнейшем морском сражении в истории человечества – Ютландской битве 1916 года. Впервые он, уже как 37-летний капитан флота прославился в позорные дни ноября 1918 года, когда он вопреки приказу командования отказался сдать свой корабль англичанам, пришел на нем в Вильгельмсхафен и подавил там восстание маньяка-психопата, социал-демократа Кунта. Так родилась военно-морская, а на самом деле практически полностью сухопутная бригада Эрхардта (морским в ней был только флаг), в составе самых разных частей в течение 1919 – 1921 годов воевавшая против коммунистов-спартаковцев и силезских поляков-пилсудчиков, против Баварской Советской республики и Рурской Красной армии.

Wir brachten der Bolschewisten Macht,

In Braunschweig, in München wir stritten.

Wir hielten an Schlesiens Grenze Wacht.

Wir haben geblutet, gelitten.

Man rief uns, wo immer die Heimat bedroht,

Wir führen die Flagge Schwarz-Weiss-Rot.

Особой честью для эрхардтовцев было служить под началом единственного непобежденного полководца Первой мировой войны генерала фон Леттов-Форбека, который не только щедро одарял проливавших свою кровь солдат наградами, но и поддерживал их новую символику. Ее можно свести к следующим моментам, которые нашли отражение в двух знаменитых бригадных песнях. Вспомним их строчка за строчкой, и перед нами встанет живой образ эрхардтовского бойца:

- Hakenkreuz am Stahlhelm: на стальных касках – нарисованный от руки, с длинными сторонами и короткими загнутыми концами, ломаный крест;

- Schwarz-Weiss-Rotes Band / Wir führen die Flagge Schwarz-Weiss-Rot: приверженность черно-белому знамени Кригсмарине с орлом Гогенцоллернов и черно-бело-красному «алхимическому» знамени Второго рейха;

- Stolz tragen wir die Sterne / Am Kragen die Gardesterne: на воротнике – звезда гвардии с дубовыми ветвями;

- Und unsern Totenkopf: на броневиках – мертвая голова;

- Wikingerschiff am Ärmel / Wir tragen am Arme das Wikingerschiff: на левом плече – изображение корабля эпохи викингов;

- Kaiserkron' im Knopf: на пуговице – изображение короны Гогенцоллернов в знак приверженности традиционной монархии.

Путч начался блестяще. Правительство Эберта – Носке трусливо бежало, увидев, что основная масса рейхсвера во главе с генералом фон Сектом осталась нейтральна и отказалась стрелять в капповские части. «Достаточно крови пролито с 1914 года», - заявили в своем воззвании к народу беглые Эберт и Носке. Когда двумя месяцами ранее, годом ранее они сами проливали реки крови, им не казалось «достаточно», а когда оружие было повернуто против них самих, стали петь пацифистские песни? Лжецам уже никто не верил. Капповцы легко захватили власть не только в Берлине, но в Мюнхене и Бреслау. Абсолютно верным был первый шаг новой власти – олицетворявшие ненавистную демократию и буржуазные принципы позорного 1848 года черно-красно-желтые флаги, которые, усмехался Эрхардт, «доверия не внушали», были сорваны и повсюду заменены на черно-бело-красные знамена. Любое серьезное дело в политике начинается с символики. Жаль, что не все нынче это понимают.

Однако за этим должны были последовать и другие меры. Их не последовало. Новое правительство сформировать не удалось. Никто не хотел править единолично, проявив «длинную волю». Мюнхенские путчисты намеревались восстановить независимость Баварского королевства и не стали подчиняться распоряжениям Каппа и Люттвица из Берлина. Более того, часть патриотических сил сочла возможным поддержать социал-демократическое правительство: так, Отто Штрассер в составе «красных сотен» сражался со своим родным братом Грегором Штрассером, участником капповского путча. Этот курьез наглядно показывает, что время для единства патриотических сил – даже для того, чтобы они успели разобраться, где друг и где враг – еще не наступило. Капп то назначал новые выборы, то клялся Антанте в верности Версальскому договору, то пытался отнять деньги у Рейхсбанка. Ни малейшей логики в этих лихорадочных действиях не прослеживалось. Наконец, самый глубокий и проницательный из генералов той эпохи, фон Сект, не поверил в способность капповцев навести порядок и вел себя осторожно.

В итоге робость Каппа, Люттвица и Людендорфа стоила им дорого. Социал-демократы в союзе с коммунистами и иными левыми группами развернули военные мятежи и забастовки по всей Германии. Там, где не было путчистских фрайкоров, подавить их было невозможно. Сил полиции было явно недостаточно, особенно в демилитаризованной Рурской области, куда Антанта не пускала рейхсвер и где победу одержала коммунистическая Красная армия Рура. Тюрингия, Саксония, Дюссельдорф, Дуйсбург оказались в руках коммунистов. Бригада Эрхардта, закаленная в боях с левыми, уже знала, что делать. Когда она покидала Берлин, толпа леваков стала их оскорблять. Одна команда, один оборот назад, один залп – и марксисты были жестоко проучены. Аналогичные случаи произошли и в других городах Германии. «Gegen Demokraten helfen nur Soldaten», - говаривал еще Железный канцлер, и на сей раз солдаты честно выполнили свой долг.

Hat man uns auch verraten,

Trieb mit uns Schindluderei,

Wir wussten, was wir taten,

Вlieben dem Vaterland treu.

Да, им осточертело предательство невежественной черни, думающей только о своих желудках, в то время как солдаты даже на голодный желудок думали о величии своей Империи. Не в желудке, а в сердце – центре духовной жизни человека согласно Традиции – бережно несли они Родину.

Wir führen im Herzen die Heimat mit,

In der Zukunft dunkle Ferne…

Однако напуганный Капп сбежал в Швецию (жить ему осталось всего два года). Впрочем, и напуганный Эберт, целую неделю бегавший кругами по Германии, вернувшись в Берлин, не нашел ничего лучшего, как поставить во главе рейхсвера фон Секта и опереться на капповские фрайкоры для подавления охватившей уже всю страну коммунистической забастовки. Однако вместо этого дело закончилось перемирием. Хотя «кровавую собаку» Носке, ставшего одной из раздражающих причин для путча, все-таки пришлось уволить, Эберт уволил целый ряд генералов, включая Люттвица и Леттов-Форбека, и бросил в тюрьму графа фон дер Гольца. Капитан Эрхардт скрылся в хортистской Венгрии, откуда он вернется спустя пять лет. Правда, вскоре была объявлена амнистия и новые выборы в парламент, где опять победили левые.

Почему же спустя 95 лет мы не в состоянии равнодушно говорить о капповском путче, если сиюминутная политика со всеми Каппами и Люттвицами давно забыта и быльем поросла? Потому что осталось нечто непреходящее, вечное. Дух героизма, чести и совести. Дух верности Отцу-Императору и Родине-Матери. Дух Консервативной Революции, сочетающий старые правые монархические начала с новейшими военными технологиями. Всё это было воплощено в личности капитана Эрхардта, в облике каждого его солдата. Это еще не было отражено ни в каких писаных программах. Но в их песнях и их действиях уже содержалась развернутая программа… нет, даже не просто Консервативной Революции, но Четвертой политической теории.

Против коммунистов и социалистов, против космополитического и антипатриотического марксистского классового подхода, против бунтарского левачества.

Против предавших свою страну либералов, подписавших условия версальского диктата и лебезящих перед Антантой. Капитану Эрхардту спустя пару лет еще доведется принять участие в организации «Консул», устранившей некоторых из них.

Но и – против нацистов. Это Гитлер пытался сорвать капповский путч в Мюнхене. Это из капповцев выйдет Грегор Штрассер, убитый гитлеровцами в Ночь длинных ножей, а его брат Отто станет единственной реальной альтернативой Гитлеру в конце 20-х – начале 30-х годов. Это под впечатлением ошибок капповского путча генерал фон Сект извлечет уроки и станет ярым сторонником континентального союза Германии, СССР и Китая. Это сам капитан Эрхардт уже в дни «пивного путча» 1923 года выступит против Гитлера и все двадцатые годы будет вести против него агитацию, предостерегая немцев от смертельной опасности пойти за этим чудовищным демагогом и провокатором. Эрхардт должен был быть убит нацистами в Ночь длинных ножей в 1934 году, но сумел вовремя скрыться в традиционалистской дольфусовской Австрии.

Он прошел через все преследования, оскорбления, унижения, клевету – ибо знал заранее, что ему это предстоит. Об этом знали и его верные солдаты, когда пели:

Man tat unsern Führer in Bann und Acht,

Zum Dank für all seine Taten.

Doch wenn in Deutschland der Morgen tagt,

Gilt wieder sein Wort: "Ich hab's gewagt!"

Heil Ehrhardt! Wir folgen dir überall hin,

Und solltest du gegen die Hölle ziehn!

Итак, бригада Эрхардта шла одна, с нарисованными неуверенной рукой на касках и броне священными знаками – против порождений Современного мира с трех сторон, ради выхода в последнем – четвертом – полярном направлении – чтобы совершить последний отчаянный рывок, против течения, против духа времени.

«Уже в начале этого столетия немец, представленный немецким фронтовиком как носителем подлинного гештальта, проявил себя в восстании против этого мира, – напишет Эрнст Юнгер. – Одновременно началась немецкая революция, которую уже в XIX веке возвещали высокие умы и которую можно постичь только как революцию гештальта. Если же это восстание осталось всего лишь прологом, то потому, что в полном своем объеме оно еще было лишено гештальта, подобие которого уже сквозило в каждом солдате, днем и ночью погибавшем в одиночестве и безвестности на всех границах Империи».

На стороне консерватора – вечность. Именно поэтому «der Geist soll nicht verwehn».

Их забыли? Нет, их невозможно забыть. А кто забыл – тот горько об этом пожалеет.

Bald werd't auch ihr erkennen,

Was ihr an uns verlor'n.

И если спустя 95 лет хотя бы несколько человек повторяют:

Ehrhardts Geist im Herzen

Kann nicht untergeh'n,

Die Brigade Ehrhardt

Wird einst aufersteh'n!

- то, пожалуй, не всё еще потеряно в этом мире…