Фрагмент статьи доктора философских наук Юлии Синеокой "Проблема объединения Европы в контексте философии Ницше".
Основанием необходимости объединения Европы выступают, у Ницше, два события: «смерть Бога» (слова Ницше «Бог мертв» не атеистическое утверждение, а констатация конца западной метафизики и христианской религии и начала долгосрочного процесса секуляризации европейской культуры), и рост национализма. Унаследовав христианскую традицию, Европа национальных государств обрекла себя на вырождение.
Мартин Хайдеггер, истолковывая причину обесценивания высших ценностей европейской культуры (Бога, сверхчувственного мира, идеалов и идей, целей и оснований), писал, что «люди постепенно осознают: идеальный мир неосуществим, его никогда не удастся осуществить в пределах мира реального. Обязательность высших ценностей тем самым поколеблена».
Причину гибели христианства Ницше видит в христианской морали. На протяжении многих веков христианская этика придавала человеку абсолютную ценность, доказывала совершенство созданного Богом мира, несмотря на царящие в мире страдания и зло, полагала в человеке знание абсолютных ценностей, охраняла человека от презрения к себе. В то же время, обрекая человека жить не реальной, а воображаемой жизнью, в которой нет места реальному поступку, а есть лишь бессильное желание вознаградить себя за униженное положение «воображаемой местью», христианство превратилось в источник нигилизма.
Основанием необходимости объединения Европы выступают, у Ницше, два события: «смерть Бога» (слова Ницше «Бог мертв» не атеистическое утверждение, а констатация конца западной метафизики и христианской религии и начала долгосрочного процесса секуляризации европейской культуры), и рост национализма. Унаследовав христианскую традицию, Европа национальных государств обрекла себя на вырождение.
Мартин Хайдеггер, истолковывая причину обесценивания высших ценностей европейской культуры (Бога, сверхчувственного мира, идеалов и идей, целей и оснований), писал, что «люди постепенно осознают: идеальный мир неосуществим, его никогда не удастся осуществить в пределах мира реального. Обязательность высших ценностей тем самым поколеблена».
Причину гибели христианства Ницше видит в христианской морали. На протяжении многих веков христианская этика придавала человеку абсолютную ценность, доказывала совершенство созданного Богом мира, несмотря на царящие в мире страдания и зло, полагала в человеке знание абсолютных ценностей, охраняла человека от презрения к себе. В то же время, обрекая человека жить не реальной, а воображаемой жизнью, в которой нет места реальному поступку, а есть лишь бессильное желание вознаградить себя за униженное положение «воображаемой местью», христианство превратилось в источник нигилизма.
Упадок веры и обесценивание идеалов означают, что ментальные структуры, на которых строилось единство Европы в прошлом, утратили свою эффективность. Невозможно просто убрать религиозные ценности из согласованной человеческой культуры без разрушительных последствий. Кризис христианства привел к потере смысла. Ни вера в прогресс человеческого разума, ни наука не могут породить новые глобальные смыслы и ценности, они не могут даже постулировать смысл самих себя. Следствием секуляризации стал взрыв национализма, воплощенный в национальных государствах с особой агрессией, и оказавшийся, в итоге, основным индикатором необходимости выработки новых смыслов.
Попытка Ницше сформулировать новую идею для Европы стала ответом на нигилизм, заложенный в секуляризации европейской культуры и этноцентризме. Ницшевский проект объединения Европы – проект самокритики классической европейской культуры. Он принципиально чужд задаче формулирования новых конкретных идеалов в ответ на утрату старых смыслов.
Задачей философа, по Ницше, является преодоление своего времени, стремление понять современность в контексте всей человеческой истории. В предисловии к работе «Казус Вагнер» Ницше писал: «Что требует философ от себя прежде всего и в конце концов? Победить в себе свое время, стать безвременным». С чем, стало быть, приходится ему вести самую упорную борьбу? С тем, в чем именно он является сыном своего времени».
Европеизация «добрых европейцев» – это побуждение к глубинному опыту свободы человеческого общества без попытки зафиксировать заранее точную культурную, религиозную, классовую или национальную идентичность постнигилистической Европы. «Мы, дети будущего, как смогли бы мы быть дома в этом настоящем! Мы неблагосклонны ко всем идеалам, в которых кто-либо сегодня мог бы еще чувствовать себя уютно… Мы ничего не «консервируем», мы не стремимся также обратно в прошлое, мы нисколько не «либеральны», мы не работаем на «прогресс», нам вовсе не нужно затыкать уши от базарных сирен будущего, – то, о чем они поют: «равные права», «свободное общество», «нет больше господ и нет рабов», не манит нас! – мы просто считаем нежелательным, чтобы на земле было основано царство справедливости и единодушия (ибо оно при всех обстоятельствах стало бы царством глубочайшей посредственности и китайщины)… мы должны чувствовать себя как на иголках в век, который горазд бахвалиться тем, что он самый человечный, самый кроткий, самый правовой из всех бывших до сих пор под солнцем. Достаточно скверно, что как раз при этих прекрасных словах возникают у нас тем более безобразные задние мысли! Что мы видим в них лишь выражение – и маскарад – глубокого расслабления, утомления, старости, скудеющей силы!» Идея «хорошего европейца», как реакция на смерть Бога и национализм, является у Ницше идеей воспитания личности на опыте творческой экзистенциальной свободы.
Заглядывая в прошлое современного национализма и размышляя о перспективах Европы, Ницше избегает употребления оценочных понятий, обычно используемых для описания европейской специфики, таких как «цивилизация», «гуманизация», «прогресс». Процесс демократизации Европы он характеризует как движение от локального к глобальному, как «взаимоуподобление европейцев», стирание местных особенностей и отличий. Фундаментальная тенденция европейской истории ведет ко все большему единообразию, порождая «сверх-национальный и кочевой вид человека», глобализации наиболее жизненных обычаев и традиций. «Пусть называют то, в чем нынче ищут отличительную черту европейцев, «цивилизацией», или «гуманизацией», или «прогрессом»; за всеми моральными и политическими рампами, на которые указывают эти формулы, совершается процесс взаимоуподобления европейцев, их возрастающее освобождение от условий, среди которых возникают расы, их увеличивающаяся независимость от всякой определеннойсреды, которая в течение целых столетий с одинаковыми требованиями стремится запечатлеться в душе и плоти человека, – стало быть, совершается медленное возникновение по существу своему сверхнационального и кочевого вида человека, отличительной чертой которого, говоря физиологически, является maximum искусства и силы приспособления. Этот процесс становящегося европейца... может быть замедлен в темпе сильными рецидивами... сюда относится все еще свирепствующая ныне буря и натиск «национального чувства», а также возникающий на наших глазах анархизм».
Европейский проект Ницше расходится с проектом Просвещения, положенным в основу нынешнего процесса формирования Единой Европы. Несмотря на то, что Ницше сам был дитем Просвещения в той степени, в которой верил в прогрессивное развитие человечества вне лона религии и моральных ценностей христианства, он не разделял просвещенческое преклонение перед разумом, полагая, что человеку следует больше прислушиваться к своим инстинктам, чем полагаться на логические умозаключения, и отвергал идею всеобщего равенства людей.
Ницшевский проект Европы будущего представляет собой работу мифического самосозидания, аналогичную личной самореализации – знаменитого ницшевского кредо: «стань самим собой», – возвышения человека над собой, движения к «сверхсебе», существующему идеально, но еще не реально.
Источник: http://www.runivers.ru/philosophy/logosphere/103685/
