Речь идет об ужасающей власти, изначально присущей человеку
Одной из наиболее типичных догм современного мышления является миф «прогресса», то есть интерпретация истории как непрерывной «эволюции» человечества, где под человечеством понимается некая единообразная масса, а всякое сословное деление человеческого вида в соответствии с традиционной иерархией, основанное на различии духовных идей и традиций, объявляется пережитком, преодоленным в ходе пресловутой «эволюции». Однако трагические события последнего времени всё чаще заставляют задуматься о достоверности противоположной концепции, свойственной большинству древних традиций. Согласно этой концепции мир не развивается, не «эволюционирует», но, напротив, вырождается, и вместо «прогресса», мы наблюдаем медленный закат или падение изначальной более высокой культуры. Доказательством того, что эта концепция является чем-то большим, нежели простой философской абстракцией, является тот факт, что подобное представление о мировом «развитии» можно встретить в преданиях самых разных народов, причём описание этого процесса иной раз совпадает даже в деталях. Поэтому, не следует думать, как свойственно некоторым сегодня, что возврат к этой концепции является всего лишь отражением пессимистического настроения эпохи или результатом очередного кризиса. Скорее оно продиктовано неким, пусть в большинстве случаев смутным, но в высочайшей степени реальным предчувствием подлинного положения дел.
Пытаясь осмыслить эту новую и одновременно очень древнюю традиционную концепцию, всякий глубокомыслящий человек сталкивается с неизбежно вытекающей отсюда проблемой, а именно с тайной вырождения.
Безусловно, это проблема не нова. Так, почти каждый, кому довелось соприкоснуться с величественными памятниками древних культур, порою остающихся безымянными для нас, но представляющих собой земной отблеск небесного величия и могущества, не может не задуматься над тем, почему умирают цивилизации, и не почувствовать неудовлетворительность тех доводов, к которым обычно прибегают учёные для объяснения этого явления.
Несомненно, одним из первых, кто впервые попытался разгадать эту тайну, был граф де Гобино, но данное им объяснение не кажется нам достаточно убедительным. Как известно, он считал, что культура развивается, живёт и господствует, пока создавшая её раса сохраняет свою чистоту. Закат и распад культуры обусловлен утратой расовой чистоты, межрасовым смешением, которое заканчивается этническим хаосом. Однако неудовлетворительность этого объяснения состоит в том, что причина здесь перепутана со следствием, в частности, поскольку, на наш взгляд, творческие добродетели расы невозможно объяснить при помощи чисто биологических факторов, каковые, несмотря на всю свою значимость, являются всё же вторичными. Достаточно вспомнить случаи упадка культур, где смешения почти не было, и изначальная раса сохраняла достаточно высокую степень расовой чистоты. Например, это относится к шведам, в расовом смысле почти не менявшимся на протяжении нескольких веков, но почти окончательно утратившим свою прежнюю героическую традицию. Можно привести ещё немало подобных примеров.
Тайна вырождения не становится менее тёмной, если подойти к ней с доктринальной точки зрения, которая предполагает дуализм типов цивилизаций и соответствующих им государств. С одной стороны, существуют традиционные культуры, где духовные и надындивидуальные силы и ценности являются осью и точкой отсчёта для иерархического устройства, в соответствии с которым формируются и получают своё оправдание все подчинённые сферы действительности. С другой стороны, существует современная цивилизация, зиждущаяся исключительно на чисто земных, человеческих, индивидуалистических или коллективистских основаниях. С этой точки зрения, история действительно представляет собой процесс вырождения, поскольку «традиционные» культуры умирают, а на смену им приходит «современная» цивилизация.
Однако здесь возникает двойная проблема. Почему вообще возможен упадок и вырождение? Понятно, что в эволюционизме заложена логическая ошибка, поскольку меньшее не способно породить большее, также как высшее не может возникнуть из низшего. Но разве не с той же трудностью сталкивается и инволюционный подход? Как высшее может вырождаться?
Конечно, в качестве объяснения здесь напрашиваются простейшие аналогии – здоровый человек может заболеть, добродетельный человек может стать порочным. Ведь никого не удивляет наличие естественного закона, согласно которому каждый организм рождается, развивается, набирает силы, а затем стареет, слабеет и умирает. Но это лишь констатация, а не объяснение. Даже допуская, что между разнородными вещами может существовать полная аналогия, в данном случае она выглядит довольно сомнительной, поскольку развитие государств и культур подчинено силам иного порядка, нежели те, которые определяют естественноисторические явления.
Тайна вырождения имеет двойственный характер, поскольку для её объяснения необходимо выяснить не только внутренние причины упадка данной культуры, но также понять, каким образом процесс вырождения, начинающийся в одной частной области, распространяет своё влияние на все прилежащие. Говоря более конкретно, необходимо объяснить не только причины вырождения древней традиционной культуры и её вытеснения современной цивилизацией, но и то, каким образом последней удалось подчинить своему влиянию весь мир, включая даже те народы и государства, которые, казалось бы, ещё сохраняли прежний «традиционный» характер.
Поэтому здесь нельзя ограничиться выявлением только материальных и политических причин поражения. Во-первых, понятно, что народ или страна, потерпевшая даже чисто материальное поражение, неизбежно оказывается жертвой и более тонкого влияния, которое оказывает на всю её жизнь победившая сторона, и вольно или невольно начинает исповедовать систему ценностей, присущую одолевшему её противнику. Во-вторых, традиционная концепция государства и культуры имеет иерархический, недвойственный характер, поэтому, тот, кто её исповедует, не может безоговорочно согласиться с теми, кто пытается оправдать современное вырождение ссылками на высказывания типа «Кесарю – кесарево» или «Царство моё не от мира сего». Для нас «традиция» является победоносным и творческим присутствием в мире того, что «не от мира сего», то есть духа, чья сила неизмеримо превосходит всякую силу чисто материального или человеческого порядка. Повторим, что разделение духа и могущества, силы и власти, является типичной чертой современного мышления.
Таким образом, материальное поражение есть свидетельство духовного «отступления», поскольку там, где дух строго соответствует традиции, то есть остаётся сильнейшим среди сильных, он всегда находит средства, – как зримые, так и незримые, как прямые, так и косвенные – позволяющие ему преодолеть любого противника, невзирая на его техническое и материальное превосходство.
Исходя из этого, становится понятно, что второй аспект поставленной проблемы, по сути, сводится к первому. Таким образом, остаётся объяснить саму возможность и причину внутреннего вырождения, как явления, подлежащего осмыслению в рамках данной культуры или данного государства традиционного типа, без учёта внешних факторов.
Для этого, прежде всего, необходимо прояснить основной момент, связанный с сущностью иерархии, а именно развеять заблуждение, порождённое «современным мышлением», согласно которому традиционные иерархии строились исключительно на насилии, жёстком контроле и принудительном господстве высших над низшими. Подобное чисто современное представление совершенно чуждо древним – и в более широком смысле нормальным – культурам. Согласно традиционному учению духовное влияние по сути своей равнозначно «деянию недеянием», «недвижимому движителю», а для его описания используется символика «полюса», недвижимой оси, вокруг которой происходит упорядоченное движение видимого мира. Точно также всегда подчеркивается «олимпийский» (горний) характер истинной духовности и истинного владычества, которые утверждают себя не прямым, насильственным путём, но за счёт самого факта своего присутствия. Наконец, для описания этого влияния нередко используется образ «магнита», в котором и заложен ключ к пониманию всей проблемы.
Нелепо думать, что истинные носители духовной власти, то есть традиции, гоняются за людьми, пытаясь принудить их к исполнению должного, что они в более широком смысле «действуют». Единственным их «интересом» является установление и поддержание иерархических связей, что в нормальной ситуации и обеспечивает им внешнее признание в качестве представителей высшего слоя. Подлинной основой нормальной традиционной иерархии является добровольное признание высшего со стороны низшего. Не высшее нуждается в низшем, но, напортив, низшее нуждается в высшем, точно также как дружина нуждается в вожде, а не наоборот. Сущность иерархии состоит в том, что отдельные высшие существа служат живым и действенным образцом того, что в других существует только как неясная возможность или смутное предчувствие. Именно это служит источником рокового притяжения, заставляющего последних подчиняться первым. Но в этом подчинении нет ничего внешнего, поскольку в этом случае подчиняются не столько чему-то постороннему, сколько собственному истинному «я». Именно в этом состоит тайна героизма, верности и готовности к самопожертвованию ради «другого», свойственная древним иерархиям. И, с другой стороны, именно на этом зиждется безмятежная власть и авторитет, коими обладают подлинные властители, которых никогда не может добиться ни один самый могущественный тиран.
Поняв это, нетрудно осознать также причины не только вырождения, но и успеха всякой подрывной революции. Как правило, победу революционных сил принято истолковывать как явное указание на ослабление бывших властителей и вырождение прежних правящих слоёв. Однако это объяснение страдает крайней односторонностью. Ведь тогда получается, что люди подобны бешеным псам, срывающимся с цепи, как только ослабевает рука, прежде сдерживающая этих диких животных. Но, если мы не согласны с теорией, согласно которой государство является исключительно орудием насилия, но, напротив, считаем, что оно зиждется на духовной иерархии, то ситуация предстаёт в совершенно ином свете. Иерархия рушится в одном единственном случае – когда вырождается сам индивид, когда он использует изначально данную ему свободу для того, чтобы отречься от духа, тем самым, превращая себя в своего рода калеку и роковым образом утрачивая прежние способности к контакту с горним миром. В результате, метафизическое притяжение – благодаря которому та же политика, как неотъемлемая составляющая единого, традиционного организма, служила возвышению и интеграции индивида – ослабевает, и, в конце концов, – после бесплодных попыток подменить утерянную традицию утилитарно-рационалистическими конструкциями – те силы, которые прежде поддерживали это единство, в некотором смысле срываются с цепи, порождая такие явления как социализм, массовый коллективизм, большевизм. Так, при сходе лавины, снег, остающийся на вершинах сохраняет свою чистоту неприкосновенной, тогда как остальная снежная масса, начинающая своё движение незаметно, но несущаяся вниз со всё более нарастающим ускорением, смешивается с грязью равнины.
В этом состоит тайна вырождения и тайна всякой подрывной революции. Революционер начинается с того, что человек уничтожает иерархию внутри себя, калеча себя, т.е. лишая себя тех возможностей, которые составляют основу внутреннего духовного порядка, и только затем приступает к уничтожению этого порядка и во внешнем мире. Любой революции, в смысле антииерархического и антитрадиционного подрывного движения, необходимо предшествует внутреннее разрушение. Но поскольку эта предварительная стадия ускользает от близорукого взгляда, способного скользить только по поверхности так называемых «фактов», в революции усматривают нечто иррациональное и даже оправдывают её, ссылаясь на социальные и материалистические факторы, которые в любом нормальном обществе всегда имели вторичный и подчинённый характер.
Когда католический миф говорит о падении «первого человека», о «восстании ангелов», по сути, он говорит о том же. Речь идёт об ужасающей власти, изначально присущей человеку, которая даёт ему возможность использовать свою свободу в том числе для духовного саморазрушения, отречения ото всего, что могло бы обеспечить ему сверхъестественное достоинство. Это метафизический выбор, по отношению к которому всё историческое движение, выражающееся в различных формах бунта против традиции – революционных, индивидуалистических, гуманистических, светских и, наконец, современных – является ничем иным, как феноменологией. И именно этот выбор является единственной причиной тайны вырождения и упадка традиции.
Понимание этого позволяет проникнуть в смысл древних традиций, обладающих загадочной природой, и связанных с Вождями, которые в некотором смысле никуда не исчезли, то есть, как существовали раньше, так существуют и теперь. Обнаружить их можно при помощи соответствующих обрядов символического характера. Сам же процесс их поиска равнозначен восстановлению собственной целостности, выработке определённого образа жизни, требующего наличия соответствующих качеств, которые можно сравнить со свойствами, присущими некоторым металлам, каковые, ощущая притяжение магнита, начинают неуклонно двигаться в его направлении и, в конце концов, находят его.
«Lo Stato», IX, 5 мая 1938 г.
Сокращённый перевод с итальянского – Виктории Ванюшкиной
