Доклад А.Д. Ивчатова на семинаре по истории России XX в. на историческом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова. Руководитель семинара: к. и. н., доц. Е.Н.Данилова. Москва, 2013.Введение
События II Мировой Войны и, в частности, ее советско-германского этапа, Великой Отечественной Войны, более чем 70 лет спустя остаются в русском массовом сознании одной из самых, если не самой, резонансных и обсуждаемых исторических тем. Подавляющее большинство, вне зависимости от своих политических взглядов и отношения к советскому периоду истории России, мыслит эту войну в первую очередь как борьбу СССР (иногда вспоминают и союзников) против Третьего Рейха, советского народа против немецких оккупантов, в конце концов, коммунизма против нацизма (на худой конец – против «фашизма»).
Однако большинство забывает (а точнее, уже давно забыло) о том, что кроме огромных армий участвовавших в войне государств, а также помимо партизанского сопротивления на оккупированных Германией территориях, в той войне ничуть не менее отважно боролась и другая сила, а именно – русская эмиграция. Думается, будет излишним здесь давать развернутое определение этого понятия, но уместным будет сказать, что подавляющее большинство этих людей, вынужденных, в силу своей несовместимости с режимом большевиков, покинуть свою историческую Родину, всегда хотели вернуться обратно, и дети их были воспитаны, также, в атмосфере тоски по России.
Естественно, что такое навязчивое стремление сделать, так или иначе, возможным свое возвращение в Россию не осталось без выхода. Почти сразу после краха Белого движения по всей Европе начинают возникать различные политические эмигрантские организации, подавляющее большинство которых ставило себе целью борьбу с установившейся в России советской властью. Одной из таких организаций был Национально-Трудовой Союз (НТС) – молодежное общественно-политическое объединение, основанное в 1930 г. в Белграде и работающее сегодня в России (1). На момент своего создания, Союз был лишь одной из сотен подобных организаций. Почему же мы, в связи с разговором о периоде II Мировой войны в русской эмиграции, обратили свое внимание именно на НТС?
Дело в том, что, с началом войны, русская эмиграция поделилась (2) на два лагеря:
-те, кто стоял на позициях так называемого «пораженчества» и считал немцев освободителями России от сталинского режима;
-те, кто стоял на позициях «оборончества», то есть защиты сталинского режима, считая, что он спасет Родину от иноземных завоевателей.
Позиция Союза же, по утверждению его членов, отличалась как от первых, так и от вторых. Эти люди избрали «третий путь» - они объявили своими врагами и советскую власть, и Третий Рейх, решив быть исключительно «со всем русским народом» (3). Тут-то и возникает главная проблема нашего исследования: могла ли русская общественно-политическая организация, территориально существовавшая в Европе, после 1939 года, когда немецкие войска оккупировали большую ее часть, не идти на сотрудничество с официальным Берлином и, в то же время, продолжать вести активную борьбу с большевистским строем в России?
Чтобы ответить на этот вопрос, мы считаем нужным сконцентрировать наше внимание на изучении организационной работы Союза в этот период. Под определением «организационный» мы подразумеваем те этапы любого аспекта работы НТС, в которых непосредственно участвовали центральные органы Союза. Для наглядности и для предотвращения непонимания хода нашей мысли приведем пример: в таком роде деятельности Союза, как работа его членов в зонах немецкой оккупации в России, нам интересно не то, чем именно занимались члены Союза в России, а то, как организовывалась их переброска туда, как в этом участвовали центральные органы Союза. [здесь был убран отрывок с перечислением ненужных аспектов деятельности]
Для достижения поставленной нами цели, сформулируем ряд более конкретных задач:
1) Дать краткий экскурс в историю Союза от его основания и до начала событий II Мировой войны, дабы иметь общее представление о том, что из себя представляла организация к началу войны.
2) Изучить свидетельства того, как в НТС относились к политическому и идеологическому курсам, проводимым Третьим Рейхом, чтобы иметь представление о близости их идей.
3) Наконец, изучить данные об отдельных аспектах организаторской работы центральных органов Союза, таких как: организация переброски подготовленных членов Союза в российскую зону немецкой оккупации; подпольная и открытая работа членов центра организации в Берлине; организация деятельности Союза по влиянию на партизанское движение на территории России; работа Союза в деле организации Русской Освободительной Армии (РОА) генерала А. А. Власова и дальнейшего сотрудничества с ней.
Обзор источников
Основным источником данной работы послужили воспоминания членов НТС и интервью с некоторыми из них. Такое превалирование именно мемуаров отнюдь не случайно. Дело в том, что по выбранному нами периоду практически нет никаких документов, напрямую связанных с НТС, либо им изданных. Исключение составляет неоднократно встреченное нами в мемуарах упоминания о приказе немецкого руководства, по которому НТС или любой его отдел на территории немецкой оккупации считается вне закона. Сам документ нам найти не удалось, но это, на наш взгляд, не проблема – его суть, думается, довольно ясна и так. Что же касается документов, изданных самим НТС, то никаких свидетельств существования официальных директив (не устных), стенограмм съездов или каких-либо других видов официальных документов не найдено. Единственным исключением является «Схема Национально-Трудового Строя», которая представляет собой, фактически, идеологическую программу Союза. Однако, поскольку мы не ставили себе целью анализ идеологии и политической программы НТС, полезность данного документа для нашего исследования оказалась значительно ниже, чем мемуаров.
Прежде чем приступить к обзору использованных нами воспоминаний и интервью, считаем необходимым заметить, что такие исторические источники, как мемуары и интервью, достаточно специфичны. Критичность отношения к такому виду источников обуславливается, в первую очередь, субъективностью восприятия тех или иных событий автором, что, безусловно, отражается во всех без исключения мемуарах. Также на качество мемуаров, как источника, влияет разрыв между временем их написания и событий и временем, когда происходили описанные в них события. Не удалось этого недостатка избежать и выбранным нами мемуарам – самые ранние из них датированы 1984 годом. В пользу же этих мемуаров говорит то, что все они были написаны бывшими или действующими, на момент издания, членами НТС, что добавляет этим мемуарам достоверности. Однако все эти мемуары все равно остаются источником, достоверность которого можно легко поставить под сомнение. Но, поскольку именно мемуары и интервью, повторюсь, являются нашими основными источниками, а значит, любые результаты нашего можно считать результатами анализа, в большинстве своем, именно мемуаров и интервью, в названии данной работы сделана соответствующая пометка.
Итак, перейдем непосредственно к мемуарам. Первые из них – Евгения Романовича Романова – «В борьбе за Россию. Воспоминания руководителя НТС» (М., 1999). И сразу же оговорка – несмотря на слово «воспоминания» в названии – это не совсем мемуары. Эта книга имеет довольно неординарную структуру. В начале дан довольно пространный рассказ «Моя семья. Вместо предисловия», с соответствующим содержанием; затем следует 4 главы, посвященных, в хронологическом порядке, деятельности Союза на протяжении всей II Мировой войны, периодически прерывающейся на деятельность лично Романова. И если первая половина книги, которую мы уже описали, по структуре вполне походит на мемуары, и оказалась для нас вполне полезна, то вторая половина выглядит довольно непривычно. Она разделена на два части: первый - «О соратниках и друзьях», где рассказывается о таких организациях, связанных с Союзом, как радиостанция «Свободная Россия», журнал «Грани» и так далее; второй – «Об авторах издательства «Посев», в котором рассказывается о наиболее выдающихся личностях, когда-либо публиковавшихся в этом издательстве (например, Александр Солженицын, Булат Окуджава). Вторая половина, таким образом, для нашего исследования оказалась бесполезна, так как, во-первых, содержит информацию не совсем о Союзе, а во-вторых – рассказывает о послевоенном периоде.
Следующие воспоминания – «Да возвеличится Россия, да гибнут наши имена: воспоминания председателя НТС: 1930-1960 гг» (М., 2002) Виктора Михайловича Байдалакова. Эти мемуары (а это уже в полной степени мемуары) – самые информативные вообще и самые полезные для нашей работы в частности. Так как Байдалаков являлся Председателем Исполнительного Бюро Совета Союза (о внутренней структуре организации мы еще поговорим позже, но сейчас, для понимая, поясним, что эта должность – фактический глава Союза, хоть и далеко не единоличный) с первых лет его работы и до 1956 года (4), он: во-первых, был осведомлен почти обо всей деятельности Союза по всей Европе и России; во-вторых, занимая такую должность, естественно, по возможности, отвечал за любые контакты Союза с немецким руководством, что для нас, исходя из поставленных нами задач, крайне важно. Единственный минус этого источника – Байдалаков был арестован Гестапо 12 июня 1944 года и освобожден лишь 3 апреля 1945 года, таким образом, почти год событий войны с его стороны остался никак не освещен.
В мемуарах Александра Николаевич Неймирока «Дороги и встречи» (Франкфурт-на-Майне, 1984), к сожалению, почти нет объективно важной для нашего исследования информации. Причина, надо сказать, вполне объективна: около 90% того периода, который охватил Неймирок в своих воспоминаниях (1943-1946 гг.), он находился либо в тюрьмах, либо в концлагерях. Это делает, безусловно, его мемуары уникальными – из русских людей, прошедших немецкие концлагеря и написавшие затем воспоминания об этом, все – граждане СССР, и туда после концлагерей возвращались. Неймирок же был русским эмигрантом и поэтому точка зрения на все, что происходило в концлагере, в том числе с ним, на его взаимоотношения с советскими пленными, во многом уникальна.
Совсем с другой стороны, нежели другие воспоминания, нами использованные, описывают события II Мировой войны мемуары Павла Васильевича Жадана «Русская судьба» (представлены как электронный ресурс). Жадан вспоминает жизнь на хуторах Ставрополья до революции, описывает события Гражданской войны, очевидцем которых он был, Россию в немецкой оккупации в 1941-44 гг. и жизнь русской эмиграции в Германии в послевоенные годы. Несмотря на то, что мы зареклись не углубляться в частные свидетельства, а тем более работы с населением на местах, это источник в достаточной мере оказался полезен. Жадан описывает, например, механизм того, как он попал в оккупированную Россию, которое, понятно, без организационного взаимодействия с немцами было невозможно.
И, наконец, последние мемуары из использованных нами: «Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом. 1941-1945» (также представлены как электронный ресурс) Александра Степановича Казанцева. Казанцев за годы войны успел и поработать в Берлине на достаточно интересной должности (он работал в одном из ведомств Отдела Пропаганды Вермахта, занимался сортировкой всех письменных материалов, привозимых из русской зоны немецкой оккупации (5)), и съездить в зону немецкой оккупации в Россию. Но самое главное – Казанцев был адъютантом Власова, поэтому его воспоминания оказались нам крайне полезны для написания последнего раздела последней главы нашей работы.
Ещё один избранный нами источник, который, однако, не является мемуарами - книга Андрея Окулова «Холодная Гражданская война. КГБ против русской эмиграции» (М., 2006) представляет собой сборник из трех рассказов о послевоенном периоде деятельности НТС (все эти рассказы, как не трудно догадаться, вращаются вокруг описанных в них акций КГБ против НТС). Однако интересен нам данный источник не этим: после этих рассказов даны несколько интервью с видными членами НТС. Два из них, с Евгением Романовичем Романовым (чьи мемуары мы уже рассмотрели выше) и с Глебом Александровичем Раром (член НТС с 1942 года, родной брат одного из авторов «Очерков истории Национально-Трудового Союза (1924-1948)», Льва Александровича Рара) дали нам ряд интересных сведений по нашей теме.
И последний наш источник, который мы не могли обойти своим внимаем, но который, однако, не укладывается в избранную нами концепцию источников (мемуары и интервью), - «Схема Национально-Трудового Строя» (также представлен как электронный ресурс). Это – изданный в самый разгар войны (есть данные об издании 1942 года (6), однако, на веб-странице по данной нами ссылке, где опубликован текст, указан 1944 год) программный документ НТС. Структурно он состоит из введения и шести разделов, каждый из которых, в свою очередь, состоит из глав (всего 36 глав). Также 24 глава подразделяется на 4 подглавы (вида «а)» и так далее) разделы первый и второй – на два подраздела каждый (вида «А.» и так далее). В тексте «Схеме» освещаются такие аспекты политической программы Союза, как: общественный строй, государственный строй, экономика, социальная политика, вопросы национальной культуры, а также пути установления строя, которая эта программа пропагандирует. Так как мы не ставили целью нашего исследования анализ конкретный идейных положений и политической программы НТС, интересен в большей степени нам был последний, шестой раздел, «Установление нового строя», который посвящен методам и путям организации той деятельности Союза, которая должна была привести к установлению пропагандируемого «Схемой» строя.
Историографический обзор
К сожалению, количество литературы по выбранной нами теме можно охарактеризовать лишь как крайне малое. По нашему мнению, сложилось так по ряду следующих причин.
Во-первых, - известность в массах. Она, без преувеличения, почти полностью отсутствует. Чтобы понять, что мы имеем ввиду, приведем пример другой зарубежной русской организации (тема которой, кстати, будет затронута в данной работе): Русская Освободительная Армия во главе с генералом Андреем Андреевичем Власовым. Слово «власовец» в России известно довольно широкому кругу людей вне исторической науки. Обусловлено это, по нашему мнению, тем, что во время войны и после нее в советской прессе и научно-популярной литературе (о научной исторической литературе мы здесь не говорим, поскольку она не является объектом массового внимания) была развернута, без преувеличения, полномасштабная кампания по очернению Власова и его движения. Можно как угодно относиться к Власову сейчас, но тогда его имя в Советской России, выражаясь современно терминологией, было достаточно сильно «раскручено», и остатки этой «раскрученности» мы наблюдаем и по сей день. Именно в этом плане НТС с «власовцами» и рядом не стоит. Конечно, на протяжении всего существования Союза, советская пресса делала (первой такой статьей стала вышедшая в «Комсомольской правде» в 1932 г. статья за авторством Д. Лебедева «Бал мумий» (7)) отдельные выпады в его адрес, однако, в тенденцию, как в случае с «власовцами», это не переросло.
Во-вторых, - историческая «плодовитость» деятельности Союза. Она также, на протяжении всего существования союза, была довольно низкой. До войны эта общественно-политическая организация действовал всего 9 лет, только набирая обороты; во время войны – находилась, как и любые «третьи стороны» в Европе в тот период, «между молотом и наковальней» в виде СССР и Третьего Рейха; по состоянию на конец войны, благодаря немцам, была в плачевном состоянии в плане кадровом и материальном; об идейном же положении, на наш взгляд, лучше всего сказал, спустя 60 лет, член НТС Евгений Романович Романов: «Об идее «третьей силы» можно сказать следующее: с политической, практической точки зрения она не дала результатов – из-за мощности противостоящих друг другу военно-политических блоков. Молодежная русская эмигрантская организация, полная энтузиазма, не могла тогда материально реализовать эту идею» (8). После войны активность деятельности НТС пошла на резкий спад, что было обусловлено как внутренними разногласиями, так и акциями КГБ против Союза (9). Таким образом, НТС, за своей малочисленностью (по сравнению с огромным пропагандистским аппаратом, существовавшим в СССР или в Третьем Рейхе) и, как следствие, слабостью, если и принимал сколько-нибудь значимое участие в исторических событиях середины и второй половины XX века, сам, как правило, оставался за кулисами.
Таким образом, вывод о том, что литература о Национально-Трудовом Союзе крайне малочисленна потому, что эта тема просто-напросто мало кого интересует, напрашивается сам собой. Это, естественно, придает некую специфику той литературе, которая все же имеется. Так, академическая литература конкретно по данной теме вообще отсутствует. Та же литература, которая есть, написана либо бывшими, либо действующими, на момент издания той или иной книги, членами НТС.
Итак, имеющуюся в нашем распоряжении литературу можно разделить на две группы: советская литература и литература постсоветского периода.
Издания советского периода представлены всего лишь одной книгой: «Маска НТС или НТС без маски» за авторством К.К. Черезова, изданная в Москве в 1965 году, исходя из ее текста, вскоре после того, как Черезов вернулся в СССР. Текст состоит частично из воспоминаний самого Черезова, частично – из «истории» НТС после II Мировой войны. Вот вкратце история самого Черезова: в октябре 1941 года он, в составе советской армии, попадает в окружение и дезертирует, до марта 1943 года сначала прячется в доме матери, а затем идет работать в местные органы немецкой оккупации, после чего и вовсе поступает на службу в немецкие войска, в коих и служит вплоть до конца войны; поселившись в лагере перемещенных лиц в Фюссене, знакомится с членом НТС Сергеем Тарасовым, который его и вербует; после этого Черезов на протяжении почти 20 лет работает в НТС. При каких конкретных обстоятельствах он покидает Союз и возвращается в СССР, нигде в его книге не сказано. Что же касается сюжетов его книги, стоящих вне его биографии, то они представляют собой череду отдельных рассказов о конкретных членах НТС или событиях, с Союзом связанных (заменить др. словом). Ни о каких подтверждениях фактов, которыми оперирует Черезов, посредством ссылок либо чем-то еще и речи быть не может. Сама по себе книга эта интересна лишь следующим: любого члена НТС, о котором говорит Черезов, и сознательная жизнь которого началась в середине 30-х годов, Черезов, никак это не аргументируя, называет «фашистом», «немецким наймитом», «гитлеровцем». В этом, явно написанному «по заказу», труде Черезов всеми доступными способами, играя на патриотических чувствах советских граждан, старается закрепить у своих читателей образ, по выражению самого Черезова, «нтсовца» не только как сотрудника западных спецслужб в настоящем, но и как сторонника Гитлера и «фашиста» в прошлом.
Блок современной литературы представлен тремя работами: написанные Львом Александровичем Раром и Валерином Александровичем Оболенским «Ранние годы. Очерки истории Национально-Трудового Союза (1924-1948)» (М., 2003); «НТС. Мысль и дело 1930-2000» (39) (М., 2000) – краткая история НТС коллективного авторства, изданная издательством Союза «Посев»; и, наконец, авторства Михаила Славинского «Парижские зарисовки (из жизни Управления Зарубежной Организации НТС)» (Франкфурт-на-Майне, 2006).
Авторы первой работы – Рар и Оболенский – активные члены НТС, книгу, использованную нами, написали, работая в Лондоне. Л. А. Рар – фигура довольно примечательная – работал во время войны в секретариате генерала А.А. Власова, с 1948 – Генеральный представитель НТС в Великобритании. В.А. Оболенский – вступил в НТС лишь после окончания войны, вместе с Раром в Лондоне издавал газету «Россиянин» (10). Сами «Очерки истории Национально-Трудового Союза» представляют собой историю Союза в первые два ее периода: довоенный и годы II Мировой войны. Эта работа по праву может называться научной: она имеет стройную, логичную структуру, изобилует ссылками на источники и не пропагандирует в тексте убеждения авторов (хотя здесь, безусловно, чувствуется некая предвзятость и приверженность авторов антибольшевистским взглядам). В общем, после изучения данного труда складывается достаточно четкое и подробное представление о деятельности НТС в выбранный нами период. Поэтому, учитывая известность НТС в целом, о чем мы уже рассуждали выше, эта работа была нам крайне полезна, особенно при составлении первой, вводной главы, в которой вкратце рассказана история Союза от его основания и до начала войны.
Следующая работа – «НТС. Мысль и дело 1930-2000» представляет собой более общий и менее объемный, чем «Очерки», труд. Это – сжатая история практической и идеологической деятельности Союза, стремящаяся дать читателю максимально широкое, но довольно общее представление об организации. Эта работа, очевидно, не дает столько информации о нужном нам периоде, сколько описанные выше «Очерки истории Национально-Трудового Союза», однако располагает небольшим количеством фактов, которых в «Очерках» найти не удалось. В частности, в конце данной работы помещен график численности членов НТС за всю его историю (на момент публикации).
И, наконец, последний литературный труд, использованный нами в данной работе: «Парижские зарисовки (из жизни Управления Зарубежной Организации НТС)» Михаила Славинского. В общем, работа во многом напоминает «НТС. Мысль и дело 1930-2000»: в ней в общем рассказана история Союза от основания до наших дней, с той лишь разницей, что акцент делался на жизнь именно парижской группы. Отсюда нам был взят, что логично, лишь раздел об истории Союза до конца войны. Несмотря на повторение данных из предыдущих двух работ, «Парижские зарисовки» все же смогли дать для нашего исследования пару интересных фактов (например, о численных потерях погибшими Союза за время войны).
Заканчивая обзор историографии, хотелось бы отметить, что мы, крайне заинтересовавшись в процессе работы деятельностью Национально-Трудового Союза, надеемся, что в будущем плачевная ситуация с литературой о НТС будет исправлена.
Глава 1. Краткий экскурс в историю Союза от его основания до начала II Мировой Войны (июль 1930– сентябрь 1939 гг.)
Датой основания организации официально считается 1 июля 1930 года (11). Именно тогда в Белграде, по предварительной договоренности, собрались представители русских молодежных союзов из разных стран Европы. Этот съезд стал результатом усиленной переписки между молодежными группами из Белграда, Софии и Парижа, мысль о съезде делегатов молодежных организаций зародилась практически одновременно. Сам по себе съезд был своего рода альтернативой созванному весной того же года «Съезду национальных группировок», по инициативе так называемой «Внутренней линии» Российского Общевоинского Союза (РОВС). Это мероприятие многими мыслилось как стремление «Внутренней линии» подмять под себя зарождавшееся тогда молодежное движение в русской эмиграции и выглядело достаточно подозрительно (12).
Будет логичным представить список всех делегатов, присутствовавших на съезде:
- от Болгарии - А. А. Браунер;
- от Франции - герцог С. Н. Лейхтенбергский и Ф. Бострем;
- от Югославии - В. М. Байдалаков;
- от группы русской молодежи из Голландии - В. С. Трегубов;
- от югославской провинции - председатель загребской группы М. Н. Хлопин;
- группы из Чехословакии и Латвии передали свои пожелания представителям от Франции и Болгарии.
По окончании съезда было принято решение о создании из групп, чьи представители присутствовали, единой организации с единым центром. Таким образом, был оформлен Национальный Союз Русской Молодежи (НСРМ), а этот съезд стал I съездом Союза (13). Тут же были приняты «Идеологические положения», в которых выразилась тождественность взглядов всех участников съезда и групп, которые они представляли. Подробнее об этих «положениях» речь пойдет ниже, сейчас же, чтобы указать на их суть, приведем выдержку о государственном устройстве России, которое было приемлемо для новоиспеченных членов Союза: «…государственное устройство России должно быть построено на началах российского национализма, твердой законности, частной собственности и свободы личного творчества, освященных религиозно-моральным миропониманием и общегосударственными интересами» (14).
Также на I съезде был решен ряд организационных и бюрократических вопросов, непременно сопутствующих созданию любой общественной организации. Так, было установлено выборное высшее руководство - Совет Союза, члены которого состояли из выбранных глав Отделов (так теперь стали называться группы из разных стран, пошедшие на объединение в Союз). Совет не был постоянным органом, а собирался по мере накопления требующих обсуждения вопросов. Собрания Совета происходили изначально в Белграде, во время войны же единственное собрание Совета было проведено в Берлине (15). В его компетенцию входило «общее руководство Союзом» (16), а Председателем был тут же избран герцог С. Н. Лейхтенбергский (проживавший в Париже). Совет же, в свою очередь, выделил в качестве своего так называемого «управительного органа» (17) Исполнительное Бюро, которое тут же и было избрано: председатель – В.М. Байдалаков (что, фактически, делало его главой Союза), члены – А.И. Занкевич и М.Н. Хлопин (все – из Югославии) (18).
Итак, после завершения I Съезда 5 июля, НСРМ начал, собственно, разворачивать активную деятельность. Изначально эта работа имела идеологический и учебно-научный характер. Так, в 1931-1935 гг. была развернута работа семинаров, проводились выступления с публичными докладами. Постепенно у Отделов Союза по всей Европе стали появляться свои страницы в газетах русской эмиграции: «Россия и Славянство» (Париж), «Российский Вестник» и «Часовой» (Брюссель), «За Свободу» (Варшава) и т.д. С 1932 г. в Софии Союз даже начинает печатать собственную газету «За Россию» (19). Деятельность НСРМ быстро набирает обороты и постепенно она распространяется на Польшу, Латвию, Бельгию и Дальний Восток (20).
По мере усиления позиций НСРМ в кругах русской эмиграции, интенсифицируются поиски внутри Союза в области позиционирования. Так, на II Съезде 25 декабря 1931 г., дабы «подчеркнуть, что Союз представляет собой не просто эмигрантскую молодежь, а новое, пореволюционное поколение» (21), Союз переименовывает себя в Национальный Союз Нового Поколения (НСНП). Также на этом съезде вводится очень важный, если не решающий, ценз для вступления в Союз: возрастной. В НСНП принимались лишь родившиеся после 1895 года, таким образом, Союз надеялся «оградить себя от «грехов и предрассудков прошлого» (22).
II Съезд также примечателен несколькими докладами, с которыми выступали на нем члены Союза, и в которых формулировались, пока в общих чертах, задачи и тактика деятельности Союза по отношению к советской власти в современной им России. Так, среди задач называлась «подготовка в России Национальной революции» (23) (В.М. Байдалаков), а в области тактических методов – «признание революционных методов борьбы, до террора включительно» (24) (А. И. Занкевич). Налицо, таким образом, в этот период была довольно радикальная сущность Союза и, по нашему мнению, не в последнюю очередь из-за относительной молодости его членов. Справедливости ради стоит заметить, что радикализм этот так и остался на бумаге, никаких террористических актов Союз за все время своего существования не совершал (25).
Эта же молодость и горячность проявилась в первые годы существования НСНП, когда самые инициативные члены организации самостоятельно, а потом и под руководством Союза, организовывались в небольшие (2-6 человек) группы и по каналам других эмигрантский организаций (своих у Союза тогда еще не было налажено), таких как РОВС или Братство Русской Правды, пытались пересечь границу СССР. Нетрудно догадаться, что большинство этих попыток заканчивались, так или иначе, гибелью энтузиастов (26). Более того, как выяснилось позже, некая часть этих провалов была обусловлена деятельностью предателей в рядах РОВС, БРП и других организаций, помощью которых пользовался НСНП. Это вынудило Совет Союза, собравшийся на III Съезд 15-19 апреля 1934 г., отменить выборное начало руководства, дабы обезопасить себя от внедрения советской агентуры. Так вплоть до 1946 г. Совет самостоятельно определял свой состав (27).
Что же касается внутренней работы Союза в идейной сфере, то к середине 1935 г. она оформилась в ряд идеологических положений. Вот самые яркие из них и наиболее полезные для нашего исследования: «отрицание как реставрации (монархии – прим. автора), так и социализма: отталкивание от всех видов тоталитаризма» (28), «осознание порочности духовных основ фашизма, национал-социализма и большевизма, а также общности этих трех видов тоталитаризма» (29).
Самым главным же результатом этих идеологических исканий было оформление собственной идеологии Союза – «российского солидаризма» или «национально-трудового солидаризма». Не вдаваясь в тонкости данной идеологии, дадим общее положение о ее сути, данное тогда же, в 1935 г.:
Будет логичным представить список всех делегатов, присутствовавших на съезде:
- от Болгарии - А. А. Браунер;
- от Франции - герцог С. Н. Лейхтенбергский и Ф. Бострем;
- от Югославии - В. М. Байдалаков;
- от группы русской молодежи из Голландии - В. С. Трегубов;
- от югославской провинции - председатель загребской группы М. Н. Хлопин;
- группы из Чехословакии и Латвии передали свои пожелания представителям от Франции и Болгарии.
По окончании съезда было принято решение о создании из групп, чьи представители присутствовали, единой организации с единым центром. Таким образом, был оформлен Национальный Союз Русской Молодежи (НСРМ), а этот съезд стал I съездом Союза (13). Тут же были приняты «Идеологические положения», в которых выразилась тождественность взглядов всех участников съезда и групп, которые они представляли. Подробнее об этих «положениях» речь пойдет ниже, сейчас же, чтобы указать на их суть, приведем выдержку о государственном устройстве России, которое было приемлемо для новоиспеченных членов Союза: «…государственное устройство России должно быть построено на началах российского национализма, твердой законности, частной собственности и свободы личного творчества, освященных религиозно-моральным миропониманием и общегосударственными интересами» (14).
Также на I съезде был решен ряд организационных и бюрократических вопросов, непременно сопутствующих созданию любой общественной организации. Так, было установлено выборное высшее руководство - Совет Союза, члены которого состояли из выбранных глав Отделов (так теперь стали называться группы из разных стран, пошедшие на объединение в Союз). Совет не был постоянным органом, а собирался по мере накопления требующих обсуждения вопросов. Собрания Совета происходили изначально в Белграде, во время войны же единственное собрание Совета было проведено в Берлине (15). В его компетенцию входило «общее руководство Союзом» (16), а Председателем был тут же избран герцог С. Н. Лейхтенбергский (проживавший в Париже). Совет же, в свою очередь, выделил в качестве своего так называемого «управительного органа» (17) Исполнительное Бюро, которое тут же и было избрано: председатель – В.М. Байдалаков (что, фактически, делало его главой Союза), члены – А.И. Занкевич и М.Н. Хлопин (все – из Югославии) (18).
Итак, после завершения I Съезда 5 июля, НСРМ начал, собственно, разворачивать активную деятельность. Изначально эта работа имела идеологический и учебно-научный характер. Так, в 1931-1935 гг. была развернута работа семинаров, проводились выступления с публичными докладами. Постепенно у Отделов Союза по всей Европе стали появляться свои страницы в газетах русской эмиграции: «Россия и Славянство» (Париж), «Российский Вестник» и «Часовой» (Брюссель), «За Свободу» (Варшава) и т.д. С 1932 г. в Софии Союз даже начинает печатать собственную газету «За Россию» (19). Деятельность НСРМ быстро набирает обороты и постепенно она распространяется на Польшу, Латвию, Бельгию и Дальний Восток (20).
По мере усиления позиций НСРМ в кругах русской эмиграции, интенсифицируются поиски внутри Союза в области позиционирования. Так, на II Съезде 25 декабря 1931 г., дабы «подчеркнуть, что Союз представляет собой не просто эмигрантскую молодежь, а новое, пореволюционное поколение» (21), Союз переименовывает себя в Национальный Союз Нового Поколения (НСНП). Также на этом съезде вводится очень важный, если не решающий, ценз для вступления в Союз: возрастной. В НСНП принимались лишь родившиеся после 1895 года, таким образом, Союз надеялся «оградить себя от «грехов и предрассудков прошлого» (22).
II Съезд также примечателен несколькими докладами, с которыми выступали на нем члены Союза, и в которых формулировались, пока в общих чертах, задачи и тактика деятельности Союза по отношению к советской власти в современной им России. Так, среди задач называлась «подготовка в России Национальной революции» (23) (В.М. Байдалаков), а в области тактических методов – «признание революционных методов борьбы, до террора включительно» (24) (А. И. Занкевич). Налицо, таким образом, в этот период была довольно радикальная сущность Союза и, по нашему мнению, не в последнюю очередь из-за относительной молодости его членов. Справедливости ради стоит заметить, что радикализм этот так и остался на бумаге, никаких террористических актов Союз за все время своего существования не совершал (25).
Эта же молодость и горячность проявилась в первые годы существования НСНП, когда самые инициативные члены организации самостоятельно, а потом и под руководством Союза, организовывались в небольшие (2-6 человек) группы и по каналам других эмигрантский организаций (своих у Союза тогда еще не было налажено), таких как РОВС или Братство Русской Правды, пытались пересечь границу СССР. Нетрудно догадаться, что большинство этих попыток заканчивались, так или иначе, гибелью энтузиастов (26). Более того, как выяснилось позже, некая часть этих провалов была обусловлена деятельностью предателей в рядах РОВС, БРП и других организаций, помощью которых пользовался НСНП. Это вынудило Совет Союза, собравшийся на III Съезд 15-19 апреля 1934 г., отменить выборное начало руководства, дабы обезопасить себя от внедрения советской агентуры. Так вплоть до 1946 г. Совет самостоятельно определял свой состав (27).
Что же касается внутренней работы Союза в идейной сфере, то к середине 1935 г. она оформилась в ряд идеологических положений. Вот самые яркие из них и наиболее полезные для нашего исследования: «отрицание как реставрации (монархии – прим. автора), так и социализма: отталкивание от всех видов тоталитаризма» (28), «осознание порочности духовных основ фашизма, национал-социализма и большевизма, а также общности этих трех видов тоталитаризма» (29).
Самым главным же результатом этих идеологических исканий было оформление собственной идеологии Союза – «российского солидаризма» или «национально-трудового солидаризма». Не вдаваясь в тонкости данной идеологии, дадим общее положение о ее сути, данное тогда же, в 1935 г.:
«Ни одна группа населения не смеет жить за счет других. Крестьянин нуждается в рабочем, докторе, учителе, инженере, военном.
Военный, ученый, доктор, инженер, рабочий, не могут жить без крестьянина.
Только взаимной помощью они смогут создать благополучную, сытую, культурную и безопасную жизнь.
Все их труды и упорство пропадут даром, если не будет России. России, оберегающей и направляющей. Без нее мы будем или рабами коммунистических проходимцев или прожорливых иностранных капиталистов»(30)
Таким образом, НТС проповедовал:
- принцип национальной солидарности, противопоставляя его большевистской идее пролетарского интернационализма, а также идее немецкого национального шовинизма;
- принцип трудовой солидарности вместо марксистского принципа классовой борьбы.
Для распространения своей идеологии, а также для создания и распространения своих печатных материалов, Союз в начале 1937 г. создает в Фалькензее, под Берлином (где, кстати, Отдел Союза был создан еще в 1932 г. (31)) строго законспирированную и изолированную от основного Союза группу «Льдина». Финансировалась она японцами, которые также предоставляли группе материалы советских газет. О существовании «Льдины», естественно, знал Немецкий Генштаб, а люди оттуда, лояльные Союзу, даже информировали ее участников о готовящихся против них акциях гестапо (32). Союзу «Льдина» давала (33):
1. Листовки и брошюры для распространения в России (печатавшиеся к середине 1938 г. в количестве до 150000 в месяц). Они отзывались на главнейшие события этого периода в СССР.
2. Доклады о советской действительности для союзного руководства.
3. Рефераты и сводки о СССР.
4. Материалы для газеты «За Россию».
Вообще, все печатные материалы Союза (который на тот момент, еще с апреля 1936 года и вплоть до 1942 года назывался «Национально-Трудовой Союз Нового Поколения (НТСНП)» (34)) к началу войны в целом можно было распределить так (35):
1. Периодические печатные издания, брошюры и книги для кадров Союза и широких кругов зарубежья.
2. Издания для СССР.
3. Внутрисоюзные издания
4. Материалы на иностранных языках.
Что же касается подпольной работы Союза в СССР по состоянию на начало II Мировой Войны, то и здесь НТСНП удалось добиться определенных, хотя и не очень значительных, успехов. Во-первых, Союзу удалось организовать ряд успешных вылазок своих групп на территорию СССР. Успешных во многом потому, что эти группы, в полном либо частичном составе, сумели вернуться обратно и обучать подпольным навыкам все новых и новых союзных активистов. В подавляющем большинстве своем этим вылазки совершались через польско-советскую границу, однако с началом войны в сентябре 1939 г. этот канал, по понятным причинам, на некоторое время оборвался (36).
Вообще, в связи с разговором о предвоенном времени, необходимо упомянуть, что уже к моменту присоединения Чехословакии (где местный Отдел был закрыт еще в 1936 г. местными властями во время арестов (37)) к Германии Отдел Союза в Германии официально был закрыт. Об этом сообщило Исполнительное Бюро в августе 1938 г.:
«Ввиду выяснившейся невозможности самостоятельной и независимой работы нашего Союза в переделах Германии, Исполнительное Бюро постановило, не дожидаясь официального закрытия групп НТСНП в Германии, приостановить работу этого Отдела впредь до наступления более благоприятных условий.
Деятельность этого отдела считать этим распоряжением прекращенной и Отдел НТСНП в Германии распущенным» (38).
Вот так, в целом, не вдаваясь в подробности, однако и не упуская важных для нашего исследования моментов, можно охарактеризовать деятельность Союза от его основания и до начала II Мировой Войны. Надо отметить, что во время II Мировой войны Союз находился на пике активности своей деятельности. Это, в частности, наглядно иллюстрирует график численности Союза на протяжении всего его существования, составленный авторами работы «НТС. Мысль и дело 1930-2000» . Фотокопия данного графика, а также его легенда и краткий анализ, сделанные авторами графика, представлена в конце нашей работа в виде приложения.
Из данного графика можно сделать следующие наблюдения о численности Союза в разные этапы его существования. В 1930 году, в момент основания – около 700 человек, все – в зарубежье. В 1942 году, в разгар войны – пик численности – около 1750 человек, причем около 550 из них – на территории России. После, вплоть примерно до 1960 года – резкий спад, вызванный репрессиями Гестапо, а позднее – акциями КГБ против Союза, численность падает до примерно 600 человек. Спад продолжается, иногда сменяясь на кратковременный рост до 1987 года (до 400 человек), после чего – сначала постепенный рост, а затем резкий скачок численности – до 800 человек (причем только около 150 членов – за границей). Обусловлено это, очевидно, развалом СССР и прекращением гонений на НТС. В итоге, к 2000 году, на котором график кончается, НТС имел численность около 700 человек, около 100 из который – зарубежом.
Итак, за первые 9 лет своего существования НТСНП удалось:
-структурно организовать свою деятельность: были учреждены руководящие органы Союза, существовали Отделы Союза во многих странах Европы;
-развить достаточно активную, для тогдашней численности организации, пропаганду своих идей, организовав лекционные курсы и семинары, посвященные идеологии солидаризма;
-организовать писательскую работу членов организации, публикацию их работ на страницах русских эмигрантских изданий, а также открытие своего собственного;
-наладить пути переброски на территорию СССР своих теоретически и практически подготовленных членов – пропагандистов, чьей целью был, в первую очередь, поиск сообщников среди советских граждан (40);
-наконец, наладить кое-какие контакты среди членов руководства Третьего Рейха, сочувствовавших идеям Союза.
Что касается позиции Совета Союза по поводу накалявшейся обстановки в Европе и уже очевидной угрозы войны, то позиция эта была к сентябрю 1939 года вполне четко обозначена и сформулирована. Однако, в вопросе того, как именно сформировались взгляды членов и руководства Союза на политику и, как следствие, идеологию нацистской Германии, имеется ряд спорных моментов и противоречий. Нам представляется крайне опрометчивым, исходя из поставленных нами задач в данной работе, обойти вниманием такой важный вопрос.
Начать, пожалуй, следует с того, что Союз, будучи по сути своей организацией, ставящей конечной целью своей деятельности благополучие своей страны и народа, априори не мог поддерживать какие бы то ни было силы, наносившие объективный и неоспоримый вред России. Приняв это как объективный и не требующий дополнительной аргументации факт, приведем ниже, для начала, выдержку из мемуаров А. С. Казанцева:
«Начиная с 1935 года, наши друзья, сидящие в глубоком политическом подполье в Берлине, сообщали нам, что готовится страшное преступление: Гитлер вооружается, чтобы оккупировать, путем физического уничтожения обезлюдить западные области России и включить их как аграрный придаток в Германию. Немецкие походы в Польшу, Францию и на Балканы нами понимались как пролог к нашей русской драме» (41).
Названными «друзьями» были, скорее всего, немцы, либо лояльные Союзу или русским в целом, либо Союзом завербованные и вхожие, тем или иным образом, в правящие круги нацистской Германии. Прямых подтверждений этому нами найдено не было, однако, основываясь на имеющемся у нас материале, такой вывод мы можем сделать, исходя из следующего:
- Отдел Союза в Германии, и это нами уже обговаривалось, был закрыт в августе 1938 года, то есть, очевидно, много позже 1935 года;
- подпольная группа «Льдина», о которой в данной работе уже шла речь, была организована лишь в 1937 г., то есть, также позже 1935 года;
- следовательно, у членов Союза, открытых или закрытых, не было никакой нужды либо возможности по состоянию на 1935 год находиться «в глубоком политическом подполье»;
- в следующих разделах нашего исследования мы встретим достаточно свидетельств того, что среди немцев, занимавших в Третьем Рейхе должности от высших и до низших, были несогласные с восточной политикой Гитлера; первые свидетельства этому мы находим опять-таки в связи с разговором о «Льдине», то есть, о 1937 годе, но не ранее; однако, нам представляется, что случаи такой помощи могли вполне иметь место и в 1935 году;
- таким образом, с определенной долей уверенности мы можем утверждать, что загадочными «друзьями», о которых говорит Казанцев, были скорее немцы, чем русские.
Однако, помощь от немецких «друзей», несмотря на столь высокое наше внимание к этому факту, была не более чем частным проявлением солидарности. В целом же мы можем сделать вывод, что в Союз уже с 1935 года поступали данные о том, что Германия планирует войну с СССР.
Но, несмотря на то, что война для столь любимой Союзом исторической Родины была очевидным злом, мы находим свидетельства того, что Союз далеко не всегда видел нацистскую Германию исключительно как своего противника: «Еще весной 1938 г. германский генштаб <…> искал с НТС контактов. На переговоры в Берлин из Белграда прибыл уполномоченный член Союза М.А. Георгиевский с меморандумом, в котором говорилось, что только союз с русским народом против Сталина приведет к успеху, политика порабощения России будет для Германии гибельной. Переговоры закончились ничем…» (42). Как уже неоднократно говорилось, как раз вскоре после этого, в августе 1938 года, был официально распущен Отдел Союза в Германии. Связь этих двух событий, по нашему мнению, налицо и может быть довольно четко сформулирована. Руководство Союза, видимо, до последнего верило, что сумеет своей антибольшевистской пропагандой убедить нацистское руководство в неправильности в общем и бесперспективности для них самих их имперских амбиций по отношению к России, а, разуверившись в этом, и, вероятно, вступив в конфликт с Генштабом во время переговоров, вынуждено было окончательно оборвать всякие официальные связи Союза с Германии и, как следствие, закрыть Отдел на ее территории.
В эту же логическую цепочку можно, как мы полагаем, включить еще два события.
Первое из них - речь В.М, Байдалакова в Белграде 22 февраля 1938 года: «С кем идти? У русской совести на это может быть только один ответ: – ни со Сталиным, ни с иноземными завоевателями, а с русским народом… Борьба на два фронта – с завоевателями извне и с тиранией изнутри – будет весьма тяжела» (43). В интервью, опубликованном в книге «Холодная Гражданская война. КГБ против русской эмиграции», Евгений Романович Романов утверждает следующее: «идея «третьей силы» была заложена именно тогда, она и определяла все действия Союза во время войны» (44). О сути идеи «третьей силы» подробнее мы поговорим в следующих разделах нашего исследования, однако, для понимания, уже сейчас можно сказать, что ее сторонниками были «те, кто принципиально противостоял как большевистской, так и нацистской диктатуре» (45).
Второе событие – собрание Совета Союза, прошедшее уже в сентябре 1939 года, после вторжения немецких войск в Польшу. Советом тогда была определена (46) принципиальная позиция Союза на случай советско-германской войны. Из программных положений, принятых тогда Советом, можно сформулировать следующие сжатые тезисы:
1. В случае вовлечения в войну СССР, Союз должен «быть с народом».
2. Членам Союза предписывалось предельно использовать военные события и условия для российского освободительного дела.
3. Рассматривалась возможность прекращения связи между Отделами и группами Союза; на этот случай был проведен подробный инструктаж (этот факт, кстати, очень важен для нашей работы, т.к., как мы узнаем далее, на деле так и произошло).
4. Было принято решение о резком расширении масштабов переброски на территорию (или бывшую территорию) СССР подготовленных борцов Союза.
Таким образом, видим, что непосредственный контакт Союза с официальным Берлином, после продолжительного периода неопределенности, в некотором роде стимулировал Союз к принятию, в результате, четкой позиции по отношению к политике нацистской Германии и возможности военного конфликта между ней и СССР. Позицию эту можно крайне лаконично охарактеризовать так: «против».
§2. Отношение Союза к идеологии Третьего Рейха
Как мы уже знаем, еще в середине 30х годов Союз осудил идеологии фашизма, нацизма и большевизма, заклеймив их как порочные по духу и тоталитарные по сути. Однако, и здесь на деле все не было так окончательно и бесповоротно. Вот что писал в своих мемуарах тогдашний председатель Исполнительного Бюро Совета Союза Виктор Михайлович Байдалаков: «…надо всем довлел соблазн фашизма-национал-социализма, выражавшийся в идеях «национальной диктатуры». Были даже и такие тенденции: «цветные рубашки, поднятие рук, вставание при появлении лидеров»; однако Байдалаков тут же оговаривается: «подавлялись обычно резко и решительно самими членами организации» (47). Как ни странно, об этих ультраправых уклонах или, как правильней их было бы назвать, заскоках, Байдалаков особенно не распространяется.
Зато довольно много интересных примеров на этот счет приводят в своих «Очерках истории Национально-Трудового Союза» Л. А. Рар и В. А. Оболенский. Во-первых, они дают краткую информацию о появлении во второй половине 30х годов в среде русской эмиграции чисто фашистских и нацистских молодежных формирований. Так, например, в Германии возникает Русское Национальное и Социальное Движение (РНСД), в Италии – Российский Фашистский Союз (48). Однако авторы тут же говорят о том, что национал-социалистские и фашистские течения в русской эмиграции воспринимались ею самой не иначе, как «сугубо временное конъюнктурное явление» (49).
Что же касается непосредственно Союза, в «Очерке» находим такой абзац:
«В Союзе никогда не было ни форменных рубах, ни специальных приветствий, ни странных возгласов. Несмотря на то, что во главе Союза в течение 25 лет стоял один и тот же человек – В.М. Байдалаков, он никогда не был ни вождем, ни единственным хозяном Союза.» (50)
И вот тут находим некоторые несоответствия. Как мы уже знаем из мемуаров Байдалакова, практика «специальных приветствий» хоть и жестко подавлялась, но наличествовала. Это во-первых. Во-вторых, в воспоминаниях Казанцева находим следующие строки: «…возглавитель, многолетний выборный председатель Виктор Михайлович Байдалаков, которого между собой мы называем Старшим» (51). Конечно, оговорку «между собой» можно рассматривать как указание на несерьезность такого прозвища. Да и сам факт того, что главу какой-либо общественно-политической организации называют «Старшим» (не углубляясь в филологический анализ термина) конечно, вряд ли говорит о каких-либо вождистских тенденциях внутри нее, однако, в случае необходимости может быть очень удобно использован пристрастными исследователями для проведения аналогии между Союзом и, например, Национал-социалистической немецкой рабочей партией.
Что касается печатных изданий Союза, то есть, главного рупора для несения своих идей в массы, то и здесь прослеживается некая заинтересованность идеологией Третьего Рейха. Речь, в частности, пойдет об издании «За Родину» (первоначально имевшее название «За Россию»). Авторы все тех же «Очерков истории Национально-Трудового Союза» в одиннадцати выпусках названного издания с июня 1937 года по апрель 1939 года, а точнее, в его социальном разделе под названием «Новая жизнь», усмотрели явную попытку выявить положительное зерно в социальных реформах раннего гитлеризма, т.к. реформы эти, якобы, зиждились на идее национализма и социальной правды. Однако в итоге по этому поводу Рар и Оболенский делают вывод: «Изучали все, но под влияние не подпадали.» (52) К сожалению, как мы уже говорили, нам не представилось возможности изучить данное печатное издание, поэтому приходится полагаться лишь на эти выводы. Мы же, в свою очередь, оцениваем их как достаточно правдоподобные.
Таким образом, можем с довольной высокой долей уверенности утверждать, то члены Союза, безусловно, интересовались отдельными моментами нацистской и, в меньшей степени, фашистской идеологий, однако это увлечение:
- во-первых, так и осталось увлечением или, скорее даже, теоретической заинтересованностью;
- во-вторых, вполне правомерно может рассматриваться всего лишь как проявление заинтересованности в этих идеологиях эмигрантской молодежи вообще, но в рамках одной организации.
Итак, рассмотрев все доступные нам данные о том, как и при каких обстоятельствах члены или руководство Союза высказывали свое отношения к общему политическому курсу Германии, а также как они рассматривали возможности преемственности идей Союза по отношению к немецкой идеологии, можем сделать ряд достаточно четких выводов.
Во-первых, Союз, рассматривая свою деятельность на любом отрезке ее времени (в том числе и в будущем), мыслил ее исключительно в интересах России, и, поэтому, получив окончательное представление о политическом курсе Германии по отношению к России, разорвал все контакты с официальным руководством Третьего Рейха и закрыл свой германский Отдел, что, по нашему мнению, достаточно красноречиво.
Во-вторых, если в середине 30х годов Союз мог себе позволить «заигрывания» с идеологией нацизма в различных сферах своей деятельности, то, после закрытия Отдела в Германии, Союза окончательно и бесповоротно открестился от нацизма и оградил свой идейный и программный поиск от любого влияние такой идеологии.
Итак, 1 сентября 1939 года вспыхнула война в Европе. Она моментально изменила положение Союза: «НСНП, как российская организация, объявил о своем нейтралитете в европейском военном конфликте» (53). В Союзе вследствие этого произошло как раз то, чего опасался Совет Союза в 1938 году: начала нарушаться связь между Отделами в разных странах. Обусловлено это было, в первую очередь, тем, что очень скоро после начала войны многие Отделы НСНП оказались по разные стороны фронта. Это, в общем-то, было предсказуемо, потому что по состоянию на начало войны Отделы существовали почти во всех странах Европы. Также, естественно, по мере развития боевых действий, Союз начал нести определенные, организационные и кадровые, потери:
- после оккупации советскими войсками Прибалтики, Восточной Польши и Бессарабии, львиная доля кадров Союза в этих странах была раскрыта и сослана в советские концлагеря, дальнейшая судьба их неизвестна (54);
- после оккупации немцами ряда европейских стран, по решению Гестапо в них официально закрывались Отделы Союза, а его члены вынуждены были уходить в подполье. В таком нелегальном положении Союз и оставался на протяжении всей войны (55). Исключение составляла лишь Франция, однако 15 января 1943 А. П. Столыпин (глава французского Отдела) объявил о закрытии Отдела и там. (56) Наибольший ущерб нанесло вторжение немцев в конце марта 1941 года в Югославию – там, после запрета оккупационными властями НСНП, было оборвана связь между Отделами и Исполнительным Бюро (57). Союз, таким образом, лишился организованного центра.
Все эти факторы сказались на количестве материала об этом периоде. Период между началом двух войн, II Мировой и советско-германской, для эмиграции стал в некотором роде периодом безвременья. Ситуация была такова, что в этот период Союз, в частности, почти на всей территории Европы, повторимся, был вынужден уйти в подполье, и лишился стабильной связи с центральным руководством. Естественно, в таких катастрофических условиях члены Союза заботились, в первую очередь, о сохранении какой-никакой организации и связи, а не о возобновлении активной деятельности.
Достаточно яркое представление о том, что происходило на оккупированных немцами территориях начиная буквально с первых же дней, дает, в своих мемуарах Казанцев, находившийся в тот момент в Белграде (58):
«В эмигрантском русском мирке большая тревога: начались аресты и среди русских. <…> По какому признаку берут, кого и за что — понять невозможно. Берут людей, всегда далеко стоявших от всякой политики, берут людей, известных раньше, как германофилов, берут людей без всяких признаков вообще.
Берут партиями. Держат неделю-две и кого-то без допроса выпускают, а кто-то остается сидеть. Берут других. Кого-то уже увезли в Германию, говорят — в концентрационный лагерь. Этих оплакивают, как навсегда потерянных. <…>
Много арестованных в кругах русской профессуры университета, арестованы известные адвокаты, врачи, видные общественные деятели. Но есть среди арестованных и шоферы такси, и мелкие торговцы, и чиновники.» (59)
Однако в условиях полнейшего хаоса внутри Союза, после мая 1941 года, он внезапно получает предложение о негласном союзе и сотрудничестве от немцев, которые «не разделяют бредовые идеи Гитлера и «Майн Кампф» (60). Предложение было привезено из Берлина редактором местной русской газеты «Новое Слово» В.М. Деспотули. Ослабевшее, Исполнительное Бюро, однако, решает проверить, насколько серьезно это предложение и ставит предварительным условием освобождение руководства отдела НСНП в Чехословакии (которое, напомним, было арестовано Гестапо еще в 1936 г.) Условие это вскоре было выполнено, Бюро узнало об этом от одного из руководителей чехословацкого Отдела Д.В. Брунста . Стоит заметить, что в книге «НТС. Мысль и дело 1930-2000» приводятся также данные о том, что в рамках этой же акции были освобождены ранее арестованные члены парижского Отдела Союза, а также о том, что сразу после этого Гестапо переправило в Берлин освобожденных из Праги, Парижа и Белгорода (частично) (62).
Как видим, по состоянию на 22 июня 1941 года русская эмиграция была «парализована режимом жесткой немецкой оккупации» (63), что привело к тому, что почти «все политические организации <…> не нашли в себе сил и умения развить подпольную деятельность и окончили свои дни» (64). НСНП, однако, к этому моменту сумел заручиться некой поддержкой и приготовиться к советско-германской войне, близость которой была уже для всех очевидна. Во многом, думается, сумел он это сделать благодаря тому, что до войны зарекомендовал себя как самую активную молодежную организацию в русской эмиграции.
§2. Июнь 1941 – май 1945 гг.
Несмотря на то, что, как мы неоднократно говорили, возможность советско-германской войны Союзом и эмиграцией вообще оценивалась как крайне высокая, «утро 22 июня 1941 года все-таки в среде российской эмиграции было психологическим шоком и вызвало повсеместно сильную реакцию» (65).
Менее чем через 2 месяца, в августе 1941 года, началось формирование центра Союза в Берлине. Формировался он за счет переброски членов Союза из Югославии, Польши, Латвии, Чехословакии. Первыми же поехали В.М, Байдалаков, К.Д. Вергун и А.С. Казанцев, составлявшие тогда Исполнительное Бюро Совета Союза. Его председатель, Виктор Михайлович Байдалаков, объяснил это тем, что невозможно было Союзу развернуть достаточно активную и продуктивную деятельность на периферии немецкой оккупации, необходимо было быть в центре Германии, в Берлине (66). Также это, по словам Е.Р. Романова, было необходимо для осуществления одной из главных задач союза – переброска людей на территорию России для ведения подпольной пропагандистской работы: «Германия была тогда тем плацдармом, через который можно было идти на территории России, оккупированные немецкими войсками» (67). Таким образом, в Берлине до конца 1941 был сформирован организационный центр Союза.
а. Общие аспекты организационной деятельности центра Союза в Берлине
Сделать возможным переезд Исполнительного Бюро в Берлин удалось благодаря благосклонности к Союзу Виктора Михайлович Деспотули, главного редактора единственной разрешенной на территории Германии русскоязычной газеты «Новое Слово», который сделал членам Бюро официальное приглашение для оформления виз (68). В дальнейшем он еще не раз оказывал Союзу активную поддержку. Сразу же по приезде Исполнительного Бюро в Берлин, Деспотули включил его членов в так называемое «редакционное совещание» при редакции своей газеты (69). В его задачи, по словам В.М. Байдалакова, входили: «взаимная информация и согласования действий, а также создание негласного русского маяка, фокуса, центра» (70).
В Берлине Союзу удалось установить ценные контакты с немцами, которые были против «восточной политики» гитлеровцев. Разными членами Союза называются такие имена: Герберт Краузе (участник «заговора 20 июля» против Гитлера) (71), капитан Штрик-Штрикфельд (служащий отдел Пропаганды Главного Военного Командования) (72), доктор Кнюпфер (служащий министерства Восточный областей) (73). Эти и другие связи давали (74) Союзу такие возможности, как:
-Вводить членов Союза в различные ведомства и учреждения, в частности в Генеральный Штаб, а также в ведомство по отбору пленных;
-Отправлять членов Союза в Россию различными путями разной степени легальности;
-Спасать членов Союза, захваченных немцами при переходе границ или другой запрещенной деятельности;
Отдельно нам хотелось бы остановиться на следующих аспектах организационной деятельности центра Союза в Берлине:
-организация подпольной деятельности в русской зоне немецкой оккупации и переброски для этой деятельности членов Союза в данные области;
-организация пропагандистской работа членов Союза в лагерях военнопленных, организованных министерством Восточных областей Германии;
-деятельность Союза, связанная с партизанским движением.
Начнем, логично, с первого пункта.
б. Организация работы членов Союза в зонах немецкой оккупации на территории России
Вернемся к словам, сказанным В.М. Байдалковым еще 22 февраля 1939 года и уже не раз процитированными нами выше: «ни со Сталиным, ни с иноземными завоевателями, а со всем русским народом». Вообще, как мы уже говорили, «нелегалы» от Союза для того, чтобы «идти на встречу с народом» (75) и пропагандировать среди него свои идеи, переходили границу СССР почти с самого основания организации, с 1931 года. Однако с началом военных действий между Германией и Советской Россией возможности такого рода деятельности возросли в разы как качественно, так и количественно: в первые 2-3 месяца советско-германской войны в Россию с разных концов Европы двинулись, по разным данным, от 200 (76) до 250 (77) членов Союза.
Что касается того, каким конкретно образом союзные кадры попадали на оккупированные немцами территории, то путей таких была масса. Из самых общих характеристик таких путей, например: «для этого часть членов Союза устраивалась в разных немецких учреждениях переводчиками или еще как-нибудь, а часть - нелегально шла через границу» (78). Однако, помимо сложности пересечения, так или иначе, границы с СССР, о подробностях которой мы поговорим чуть ниже, существовала еще одна – географическая. Дело в том, что желающие поехать, так сказать, «в поле» находились среди членов Союза от Парижа до Белграда. Эта проблема решалась следующим образом.
На всей территории Европы, а затем и СССР, где существовал немецкий оккупационный режим, появлялись представители учреждений (и частных, и государственных), вербовавшие рабочих для немецкой промышленности. Действовали они, в большинстве случаев, централизованно: нанявшихся отправляли в Берлин, откуда уже командировались на рабочее место, где бы оно ни было, в том числе и в Россию.
Этот механизм стал частью так называемого «этапного пути», организованного Союзом. Заключался он в том, что после того, как человек нанимался в какое-нибудь из учреждений, описанных выше, и отправлялся в Берлин, он пересекал границу Третьего Рейха, а затем «исчезал». После этого нужно было достигнуть заранее оговоренного места – первого «союзного этапа». Далее активисты, обычно, направлялись в генерал-губернаторство Польшу, а затем нелегально пересекали границу с СССР (79). Однако, как нам уже известно, на определенный период времени такой путь стал невозможен: с началом войны между Третьим Рейхом и СССР на границе Польши и СССР находилась линия фронта. После того, как фронт отодвинулся достаточно далеко на восток, такой порядок переброски активистов Союза в Россию был возобновлен. Почему именно Польша? Совершенно четкий ответ на этот вопрос дает А.С. Казанцев: «Польша, как «генерал-губернаторство» включенная в состав немецкого Рейха, не имела со стороны Германии точно обозначенных затвердевших границ — это в значительной степени облегчало задачу. Кроме того, мы надеялись, что можно будет рассчитывать на помощь поляков, с первого дня капитуляции начавших готовиться к борьбе против оккупационных властей» (80).
Но есть в этом способе одна очень важная деталь. Дело в том, что согласно изданному Гитлером приказу, русские эмигранты не допускались в оккупированные области, как «великорусские шовинисты», которые «опаснее для Германии, чем коммунисты» (81). По словам Байдалакова, «эта директива встречает упорное противодействие по двум причинам. Во-первых, армия и тыловые службы остро нуждались в переводчиках и компетентных советниках. Во-вторых, во всех ведомствах и штабах был люди, знавшие историю и понимавшие все безумие этих директив Гитлера» (82). Нужда эта, безусловно, присутствовала, и мы находим тому подтверждения.
В мемуарах Павла Васильевича Жадана находим следующий пример. «В конце ноября 1942 года Исполнительное Бюро НТС узнало, что электротехническая фирма «Frommer und Scheller» ищет монтеров для работ в оккупированной России. <…> НТС установил контакт с этой фирмой и предложил ей 12 электромонтеров. <…> Фирме было дано знать, что все мы обладаем лишь паспортами иностранцев, в которых обозначено, что район передвижения ограничен Берлином. Фирма приняла это во внимание и обещала уладить вопрос с документами.» (83) Однако ранее, в августе 1941 года, Жадан с такой же частной фирмой приехал из Белграда в Берлин, откуда он должен быть попасть на работу в Россию. «По приезде же выяснилось, что русским эмигрантам ехать в Россию запрещено. Фирма предложила нам либо вернуться в Югославию, либо работать на юге Германии.» (84) Как видим, немцы действительно нарушали прямой приказ Гитлера, касавшийся русских эмигрантов, однако делали это в большинстве своем не потому, что находились в оппозиции к режиму (хотя были и такие), а исключительно в интересах выгоды, но даже в этих интересах не всегда шли на риск.
Пример П.В. Жадана, кстати, отнюдь не является примером «этапного пути», здесь мы плавно перешли к другому пути в Россию. Как видим, он был намного проще «этапного»: нужно было лишь каким-либо образом подделать свои личные документы и просто официально наняться на работу в Россию. Правда, в этом случае члены Союза сталкивались с еще одной незначительно преградой, или, скорее даже, с ограничением: НТС строго запретил своим членам служить у немцев военными переводчиками или в каких-либо полицейских органах (85).
Как видим, война между Германией и СССР предоставила членам Союза достаточно широкий спектр возможностей для того, чтобы попасть на историческую Родину. Если, не вдаваясь в подробности, говорить о масштабах развернутой на территории России членами Союза деятельности, можно привести следующие данные: «К 1943 году было охвачено 54 населенных пункта, где действовало до 120 групп. Обычно они состояли из 2-3 человек, но кое-где насчитывалось до 15 членов» (86).
Что же касается характера деятельности, которую разворачивали активисты на местах, то она крайне подробно описана в ряде источников, на которые мы указали ранее, в обзоре источников. Мы же поставили себе целью проанализировать не саму деятельность засланных в Россию членов Союза, а то, как она сама по себе организовывалась. Но, для общего понимания, дадим здесь директивы (87), которые давались направляемым в Россию кадрам в этот период:
-пропаганда идей Союза;
-поиски верных людей;
-создание дружественных Союзу, однако изначально не причисляющих себя к нему, групп единомышленников, «без пяти минут организаций» (таким образом, например, был завербован в 1942 году в Днепропетровске Е.Р. Романов (88));
-выдвижение лозунга в массах: «Ни тех, ни других, давай своих» (такой лозунг, по всей видимости, в условиях оккупации и войны вообще мог означать призыв к диверсионным действиям как по отношению к немецкой оккупационной власти, так и к советскому руководству, то есть, фактически, популяризация идеи «третьей силы»);
-оказание на местах всемерной помощи населению и пленным;
-возможно более глубокое проникновение в родные пространства, закрепление там и информация о положении на месте.
Первые четыре пункта из изложенных выше являются, фактически, упрощенной версией необходимых для осуществления Национальной Революции мер, данных в главе «Национальная Революции» уже известной нам «Схемы Национально-Трудового Строя». В частности, есть там такие строки: «Для осуществления Национальной Революции необходимо: <…> 2. Создание мощного Освободительного Народного Движения, оформленного в политической организации и опирающегося на вооруженную силу» (89). Такую опору в оккупированной немцами России, Союз, в частности, хотел найти в лице партизан.
в. Работа Союза в лагерях военнопленных
Министерство восточных областей Германии еще в ноябре 1941 года, решило провести отбор среди российских военнопленных. Планировалось, что отобранные, пройдя специальную «подготовку» и подвергнувшись «перевоспитанию», должны были занять низшие административные должности в оккупированных областях (90). За этот отбор отвечал уже названный нами выше доктор Кнюпфер (91), что позволило Союзу в этих лагерях создать преподавательский состав всецело из членов Союза (92).
Суть учебной программы, проходившейся военнопленными в этих лагерях, их «перевоспитания» была в том, чтобы, в идеологическом плане, сделать их максимально лояльными режиму Третьего Рейха. Так, официальная программа в этих учреждениях уделяла главное внимание «восхвалению Германии, Гитлера и расизма, огульному охаиванию советской власти и России» (93). Она содержала три раздела: Германия, СССР и «основы нового мировоззрения». Основной упор, естественно, предполагалось делать на третий раздел. Преподававшие там члены Союза, по словам Рара и Оболенского, в этом разделе объясняли и пропагандировали идеологию «не национал-социализма, а <…> Союза – российского солидаризма» (94). По нашему мнению, если такая практика и осуществлялась, то далеко не в абсолютных масштабах. С трудом верится, что читавшим курс преподавателям удалось кардинально изменить один из разделов официальной программы, причем идеологически самый важный. Однако, безусловно, подобная работа в этих лагерях велась, некоторые из проходивших курс военнопленных даже вербовались в Союз (95).
В.М. Байдалаков в своих мемуарах утверждает, что один из таких лагерей-школ, находящийся в Вустрау, был полностью оснащен преподавателями из рядов Союза. Этот факт, конечно, можно поставить под сомнение, однако в пользу этого говорит географическое положение этого лагеря – он находился всего лишь в 50 км. к северо-западу от Берлина. Также Байдалаков говорит о том, что «школа в Вустрау <…> также подготовила кадры теоретически оснащенных лекторов для будущей школы пропагандистов РОА в Дабендорфе» (96). Эта данные в своих «Очерках истории Национально-Трудового Союза» подтверждают Л.А. Рар и В.А. Оболонский. Они говорят о том, что, благодаря работе кадров, подготовленных в Вустрау, в Дабендорфе, программные положения Манифеста, основного документа Русской Освободительной Армии, вытекали из идеи и «Схемы Национально-Трудового Строя» НТС (97).
Ниже мы еще вернемся к РОА и возглавлявшему ее генералу А.А. Власову. РОА, как мы поясним позже, планировалось сделать главной военной опорой Союза в Европе. На территории России же такой опорой должно было стать партизанское движение.
г. Союз и русское партизанское движение
Тема борьбы НТС за влияние на партизанские отряды в источниках и литературе представлена крайне скудно. Как оказалось, настолько же скудны были и результаты этой борьбы. Кроме упоминания вскользь этой темы в «Мысли и деле» (98), небольшое количество информации дает в своих мемуарах В.М. Байдалаков. Он пишет:
«Одним из фронтов НТС была подспудная борьба за обладание партизанскими отрядами. <…> В целях поддержки этой работы было решено использовать немецкую службу по борьбе с партизанским движением, возглавляемую в Варшаве бывшим русским эмигрантом майором Регенау <…>. Политическим помощником к майору Регенау был нами определен член Совета НТС Александр Эмильевич Вюрглер.» (99)
Однако на этом, фактически, сведения о конкретной работе в этой области заканчиваются. Чуть далее Байдалаков рассказывает о том, что этой немецкой службе удалось, вроде бы, наладить контакт с партизанами Бандеры в Украине, во многом благодаря направленным туда членам НТС (100).
Далее Байдалаков пишет о том, что осенью 1943 в уже названной нами выше варшавской немецкой службе по борьбе с партизанским движением у Вюрглера возникает конфликт с майором Регенау и неким Сергеем Львовичем Войцеховским (фамилия эта была нами встречена только в этом источнике и исключительно в связи с данным эпизодом). Суть конфликта состояла в том, что, по впечатлению Вюрглера, Войцехловский и Регенау, оценив по достоинству работу кадров Союза в оккупированной России, решили неким образом «отрезать их от руководства НТС» (101). Вюрглер, будучи не в состоянии каким-либо образом решить проблему, выходит из штаба Регенау и сообщает обо всем Байдалакову.
Приехав в Варшаву лично, Байдалаков сам вступает в конфликт с Войцехловским, Регенау, а также двумя неизвестными немцами, из Гестапо и контрразведки. После ряда взаимных обвинений, так и не разрешив проблему, Байдалакова просто отправляют обратно в Берлин. Выглядит все это довольно странно, учитывая, что Байдалаков случившемуся вообще никакой оценки не дает. Довольно острая ситуация, казалось бы, повисает в воздухе.
Через некоторое время после возвращения в Берлин, Байдалаков встречается с уже знакомым нам Владимиром Михайловичем Деспотули, который передает ему слова Войцехловского: «Вюрглер собирается уехать в Швейцарию. Мы его туда живым не выпустим» (Вюрглер являлся гражданином этой страны). Байдалаков пытается предупредить Вюрглера, но безуспешо – днем 24 декабря 1943 года Вюрглер был застрелен неизвестными в Варшаве (102). На этом любые упоминания в мемуарах Байдалакова о контактах Союза с партизанами в зоне немецкой оккупации заканчиваются.
По нашему мнению, из описанной выше ситуации можно сделать следующий вывод: Александр Эмильевич Вюрглер был единственным человеком в НТС, который централизованно организовывал работу Союза с партизанами в России и в Украине; после того, как он вынужден был уйти из немецких органов, где он мог такую организацию осуществлять, а затем и убит, всякая именно централизованная работа в этом направлении в НТС прекратилась.
В связи с данным случаем, помимо всего прочего, хочется отметить тот факт, что органом, в котором работал Вюрглер, руководили выходцы из русской эмиграции – Регенау и Войцехловский. И хотя убийство Вюрглера, думается, было организовано не ими (подобной возможности они, исходя из их должностей, не могли иметь), помешать этому они, судя по всему, тоже никак не пытались.
Партизанское движение было, однако, не единственной предполагаемой военизированной опорой НТС. Если партизаны должны были сыграть такую роль на территории России, то в Европе ее должна была взять на себя Русская Освободительная Армия (РОА) генерала А.А. Власова.
д. Союз и движение генерала Власова, «разгром» Союза
Тема Русской Освободительной Армии (РОА) и ее главы, генерала Андрея Андреевича Власова, достаточно широко освещена в литературе (103). Однако, вне зависимости от отношения автора той или иной работы к Власову, о связи его и РОА с Национально-Трудовым Союзом, объективно, говорят сравнительно мало. И это, по нашему мнению, не совсем справедливо: при изучении источников и литературы по НТС стало ясно, что от своего основания и до краха, в вопросах, касающихся именно процесса своей организации и подготовки кадров, РОА была неразрывно связана с Союзом. Однако, по словам Е.Р. Романова, «НТС и власовское движение ни в коем случае идентифицировать нельзя: на протяжении всей войны НТС (в отличие от РОА – прим. автора) находился на нелегальном положении.» (104)
Как мы уже выяснили из «Схемы Национально-Трудового Строя», идеологи НТС не мыслили себе успех их дела без силовой, военизированной поддержки. И если на территории России, оккупированной немцами, Союз пытался такую поддержку найти у партизан, то вне России Союз уже давно грезил созданием некой освободительной армии, которая помогла бы в свержении Советской власти.
Подтверждение тому находим, в частности, в интервью Глеба Александровича Рара. Большую часть войны он жил в Бреславле (ныне Вроцлав), где, после вступления в Союз, работал над созданием его местной группы. Периодически в Бреславль приезжал кто-то из членов Совета Союза из Берлина. В один из таких приездов Владимир Димитриевич Поремский, будущий Председатель Союза, «сообщил, что реальной политической силой мы (Союз – прим. автора) сможем стать лишь в том случае, если в достаточной мере продвинемся по трем направлениям:
1. Листовки и брошюры для распространения в России (печатавшиеся к середине 1938 г. в количестве до 150000 в месяц). Они отзывались на главнейшие события этого периода в СССР.
2. Доклады о советской действительности для союзного руководства.
3. Рефераты и сводки о СССР.
4. Материалы для газеты «За Россию».
Вообще, все печатные материалы Союза (который на тот момент, еще с апреля 1936 года и вплоть до 1942 года назывался «Национально-Трудовой Союз Нового Поколения (НТСНП)» (34)) к началу войны в целом можно было распределить так (35):
1. Периодические печатные издания, брошюры и книги для кадров Союза и широких кругов зарубежья.
2. Издания для СССР.
3. Внутрисоюзные издания
4. Материалы на иностранных языках.
Что же касается подпольной работы Союза в СССР по состоянию на начало II Мировой Войны, то и здесь НТСНП удалось добиться определенных, хотя и не очень значительных, успехов. Во-первых, Союзу удалось организовать ряд успешных вылазок своих групп на территорию СССР. Успешных во многом потому, что эти группы, в полном либо частичном составе, сумели вернуться обратно и обучать подпольным навыкам все новых и новых союзных активистов. В подавляющем большинстве своем этим вылазки совершались через польско-советскую границу, однако с началом войны в сентябре 1939 г. этот канал, по понятным причинам, на некоторое время оборвался (36).
Вообще, в связи с разговором о предвоенном времени, необходимо упомянуть, что уже к моменту присоединения Чехословакии (где местный Отдел был закрыт еще в 1936 г. местными властями во время арестов (37)) к Германии Отдел Союза в Германии официально был закрыт. Об этом сообщило Исполнительное Бюро в августе 1938 г.:
«Ввиду выяснившейся невозможности самостоятельной и независимой работы нашего Союза в переделах Германии, Исполнительное Бюро постановило, не дожидаясь официального закрытия групп НТСНП в Германии, приостановить работу этого Отдела впредь до наступления более благоприятных условий.
Деятельность этого отдела считать этим распоряжением прекращенной и Отдел НТСНП в Германии распущенным» (38).
Вот так, в целом, не вдаваясь в подробности, однако и не упуская важных для нашего исследования моментов, можно охарактеризовать деятельность Союза от его основания и до начала II Мировой Войны. Надо отметить, что во время II Мировой войны Союз находился на пике активности своей деятельности. Это, в частности, наглядно иллюстрирует график численности Союза на протяжении всего его существования, составленный авторами работы «НТС. Мысль и дело 1930-2000» . Фотокопия данного графика, а также его легенда и краткий анализ, сделанные авторами графика, представлена в конце нашей работа в виде приложения.
Из данного графика можно сделать следующие наблюдения о численности Союза в разные этапы его существования. В 1930 году, в момент основания – около 700 человек, все – в зарубежье. В 1942 году, в разгар войны – пик численности – около 1750 человек, причем около 550 из них – на территории России. После, вплоть примерно до 1960 года – резкий спад, вызванный репрессиями Гестапо, а позднее – акциями КГБ против Союза, численность падает до примерно 600 человек. Спад продолжается, иногда сменяясь на кратковременный рост до 1987 года (до 400 человек), после чего – сначала постепенный рост, а затем резкий скачок численности – до 800 человек (причем только около 150 членов – за границей). Обусловлено это, очевидно, развалом СССР и прекращением гонений на НТС. В итоге, к 2000 году, на котором график кончается, НТС имел численность около 700 человек, около 100 из который – зарубежом.
Итак, за первые 9 лет своего существования НТСНП удалось:
-структурно организовать свою деятельность: были учреждены руководящие органы Союза, существовали Отделы Союза во многих странах Европы;
-развить достаточно активную, для тогдашней численности организации, пропаганду своих идей, организовав лекционные курсы и семинары, посвященные идеологии солидаризма;
-организовать писательскую работу членов организации, публикацию их работ на страницах русских эмигрантских изданий, а также открытие своего собственного;
-наладить пути переброски на территорию СССР своих теоретически и практически подготовленных членов – пропагандистов, чьей целью был, в первую очередь, поиск сообщников среди советских граждан (40);
-наконец, наладить кое-какие контакты среди членов руководства Третьего Рейха, сочувствовавших идеям Союза.
Что касается позиции Совета Союза по поводу накалявшейся обстановки в Европе и уже очевидной угрозы войны, то позиция эта была к сентябрю 1939 года вполне четко обозначена и сформулирована. Однако, в вопросе того, как именно сформировались взгляды членов и руководства Союза на политику и, как следствие, идеологию нацистской Германии, имеется ряд спорных моментов и противоречий. Нам представляется крайне опрометчивым, исходя из поставленных нами задач в данной работе, обойти вниманием такой важный вопрос.
Глава 2. Отношение Союза к политике и идеологии Третьего Рейха
§1. Отношение Союза к политике Третьего Рейха
Начать, пожалуй, следует с того, что Союз, будучи по сути своей организацией, ставящей конечной целью своей деятельности благополучие своей страны и народа, априори не мог поддерживать какие бы то ни было силы, наносившие объективный и неоспоримый вред России. Приняв это как объективный и не требующий дополнительной аргументации факт, приведем ниже, для начала, выдержку из мемуаров А. С. Казанцева:
«Начиная с 1935 года, наши друзья, сидящие в глубоком политическом подполье в Берлине, сообщали нам, что готовится страшное преступление: Гитлер вооружается, чтобы оккупировать, путем физического уничтожения обезлюдить западные области России и включить их как аграрный придаток в Германию. Немецкие походы в Польшу, Францию и на Балканы нами понимались как пролог к нашей русской драме» (41).
Названными «друзьями» были, скорее всего, немцы, либо лояльные Союзу или русским в целом, либо Союзом завербованные и вхожие, тем или иным образом, в правящие круги нацистской Германии. Прямых подтверждений этому нами найдено не было, однако, основываясь на имеющемся у нас материале, такой вывод мы можем сделать, исходя из следующего:
- Отдел Союза в Германии, и это нами уже обговаривалось, был закрыт в августе 1938 года, то есть, очевидно, много позже 1935 года;
- подпольная группа «Льдина», о которой в данной работе уже шла речь, была организована лишь в 1937 г., то есть, также позже 1935 года;
- следовательно, у членов Союза, открытых или закрытых, не было никакой нужды либо возможности по состоянию на 1935 год находиться «в глубоком политическом подполье»;
- в следующих разделах нашего исследования мы встретим достаточно свидетельств того, что среди немцев, занимавших в Третьем Рейхе должности от высших и до низших, были несогласные с восточной политикой Гитлера; первые свидетельства этому мы находим опять-таки в связи с разговором о «Льдине», то есть, о 1937 годе, но не ранее; однако, нам представляется, что случаи такой помощи могли вполне иметь место и в 1935 году;
- таким образом, с определенной долей уверенности мы можем утверждать, что загадочными «друзьями», о которых говорит Казанцев, были скорее немцы, чем русские.
Однако, помощь от немецких «друзей», несмотря на столь высокое наше внимание к этому факту, была не более чем частным проявлением солидарности. В целом же мы можем сделать вывод, что в Союз уже с 1935 года поступали данные о том, что Германия планирует войну с СССР.
Но, несмотря на то, что война для столь любимой Союзом исторической Родины была очевидным злом, мы находим свидетельства того, что Союз далеко не всегда видел нацистскую Германию исключительно как своего противника: «Еще весной 1938 г. германский генштаб <…> искал с НТС контактов. На переговоры в Берлин из Белграда прибыл уполномоченный член Союза М.А. Георгиевский с меморандумом, в котором говорилось, что только союз с русским народом против Сталина приведет к успеху, политика порабощения России будет для Германии гибельной. Переговоры закончились ничем…» (42). Как уже неоднократно говорилось, как раз вскоре после этого, в августе 1938 года, был официально распущен Отдел Союза в Германии. Связь этих двух событий, по нашему мнению, налицо и может быть довольно четко сформулирована. Руководство Союза, видимо, до последнего верило, что сумеет своей антибольшевистской пропагандой убедить нацистское руководство в неправильности в общем и бесперспективности для них самих их имперских амбиций по отношению к России, а, разуверившись в этом, и, вероятно, вступив в конфликт с Генштабом во время переговоров, вынуждено было окончательно оборвать всякие официальные связи Союза с Германии и, как следствие, закрыть Отдел на ее территории.
В эту же логическую цепочку можно, как мы полагаем, включить еще два события.
Первое из них - речь В.М, Байдалакова в Белграде 22 февраля 1938 года: «С кем идти? У русской совести на это может быть только один ответ: – ни со Сталиным, ни с иноземными завоевателями, а с русским народом… Борьба на два фронта – с завоевателями извне и с тиранией изнутри – будет весьма тяжела» (43). В интервью, опубликованном в книге «Холодная Гражданская война. КГБ против русской эмиграции», Евгений Романович Романов утверждает следующее: «идея «третьей силы» была заложена именно тогда, она и определяла все действия Союза во время войны» (44). О сути идеи «третьей силы» подробнее мы поговорим в следующих разделах нашего исследования, однако, для понимания, уже сейчас можно сказать, что ее сторонниками были «те, кто принципиально противостоял как большевистской, так и нацистской диктатуре» (45).
Второе событие – собрание Совета Союза, прошедшее уже в сентябре 1939 года, после вторжения немецких войск в Польшу. Советом тогда была определена (46) принципиальная позиция Союза на случай советско-германской войны. Из программных положений, принятых тогда Советом, можно сформулировать следующие сжатые тезисы:
1. В случае вовлечения в войну СССР, Союз должен «быть с народом».
2. Членам Союза предписывалось предельно использовать военные события и условия для российского освободительного дела.
3. Рассматривалась возможность прекращения связи между Отделами и группами Союза; на этот случай был проведен подробный инструктаж (этот факт, кстати, очень важен для нашей работы, т.к., как мы узнаем далее, на деле так и произошло).
4. Было принято решение о резком расширении масштабов переброски на территорию (или бывшую территорию) СССР подготовленных борцов Союза.
Таким образом, видим, что непосредственный контакт Союза с официальным Берлином, после продолжительного периода неопределенности, в некотором роде стимулировал Союз к принятию, в результате, четкой позиции по отношению к политике нацистской Германии и возможности военного конфликта между ней и СССР. Позицию эту можно крайне лаконично охарактеризовать так: «против».
§2. Отношение Союза к идеологии Третьего Рейха
Как мы уже знаем, еще в середине 30х годов Союз осудил идеологии фашизма, нацизма и большевизма, заклеймив их как порочные по духу и тоталитарные по сути. Однако, и здесь на деле все не было так окончательно и бесповоротно. Вот что писал в своих мемуарах тогдашний председатель Исполнительного Бюро Совета Союза Виктор Михайлович Байдалаков: «…надо всем довлел соблазн фашизма-национал-социализма, выражавшийся в идеях «национальной диктатуры». Были даже и такие тенденции: «цветные рубашки, поднятие рук, вставание при появлении лидеров»; однако Байдалаков тут же оговаривается: «подавлялись обычно резко и решительно самими членами организации» (47). Как ни странно, об этих ультраправых уклонах или, как правильней их было бы назвать, заскоках, Байдалаков особенно не распространяется.
Зато довольно много интересных примеров на этот счет приводят в своих «Очерках истории Национально-Трудового Союза» Л. А. Рар и В. А. Оболенский. Во-первых, они дают краткую информацию о появлении во второй половине 30х годов в среде русской эмиграции чисто фашистских и нацистских молодежных формирований. Так, например, в Германии возникает Русское Национальное и Социальное Движение (РНСД), в Италии – Российский Фашистский Союз (48). Однако авторы тут же говорят о том, что национал-социалистские и фашистские течения в русской эмиграции воспринимались ею самой не иначе, как «сугубо временное конъюнктурное явление» (49).
Что же касается непосредственно Союза, в «Очерке» находим такой абзац:
«В Союзе никогда не было ни форменных рубах, ни специальных приветствий, ни странных возгласов. Несмотря на то, что во главе Союза в течение 25 лет стоял один и тот же человек – В.М. Байдалаков, он никогда не был ни вождем, ни единственным хозяном Союза.» (50)
И вот тут находим некоторые несоответствия. Как мы уже знаем из мемуаров Байдалакова, практика «специальных приветствий» хоть и жестко подавлялась, но наличествовала. Это во-первых. Во-вторых, в воспоминаниях Казанцева находим следующие строки: «…возглавитель, многолетний выборный председатель Виктор Михайлович Байдалаков, которого между собой мы называем Старшим» (51). Конечно, оговорку «между собой» можно рассматривать как указание на несерьезность такого прозвища. Да и сам факт того, что главу какой-либо общественно-политической организации называют «Старшим» (не углубляясь в филологический анализ термина) конечно, вряд ли говорит о каких-либо вождистских тенденциях внутри нее, однако, в случае необходимости может быть очень удобно использован пристрастными исследователями для проведения аналогии между Союзом и, например, Национал-социалистической немецкой рабочей партией.
Что касается печатных изданий Союза, то есть, главного рупора для несения своих идей в массы, то и здесь прослеживается некая заинтересованность идеологией Третьего Рейха. Речь, в частности, пойдет об издании «За Родину» (первоначально имевшее название «За Россию»). Авторы все тех же «Очерков истории Национально-Трудового Союза» в одиннадцати выпусках названного издания с июня 1937 года по апрель 1939 года, а точнее, в его социальном разделе под названием «Новая жизнь», усмотрели явную попытку выявить положительное зерно в социальных реформах раннего гитлеризма, т.к. реформы эти, якобы, зиждились на идее национализма и социальной правды. Однако в итоге по этому поводу Рар и Оболенский делают вывод: «Изучали все, но под влияние не подпадали.» (52) К сожалению, как мы уже говорили, нам не представилось возможности изучить данное печатное издание, поэтому приходится полагаться лишь на эти выводы. Мы же, в свою очередь, оцениваем их как достаточно правдоподобные.
Таким образом, можем с довольной высокой долей уверенности утверждать, то члены Союза, безусловно, интересовались отдельными моментами нацистской и, в меньшей степени, фашистской идеологий, однако это увлечение:
- во-первых, так и осталось увлечением или, скорее даже, теоретической заинтересованностью;
- во-вторых, вполне правомерно может рассматриваться всего лишь как проявление заинтересованности в этих идеологиях эмигрантской молодежи вообще, но в рамках одной организации.
Итак, рассмотрев все доступные нам данные о том, как и при каких обстоятельствах члены или руководство Союза высказывали свое отношения к общему политическому курсу Германии, а также как они рассматривали возможности преемственности идей Союза по отношению к немецкой идеологии, можем сделать ряд достаточно четких выводов.
Во-первых, Союз, рассматривая свою деятельность на любом отрезке ее времени (в том числе и в будущем), мыслил ее исключительно в интересах России, и, поэтому, получив окончательное представление о политическом курсе Германии по отношению к России, разорвал все контакты с официальным руководством Третьего Рейха и закрыл свой германский Отдел, что, по нашему мнению, достаточно красноречиво.
Во-вторых, если в середине 30х годов Союз мог себе позволить «заигрывания» с идеологией нацизма в различных сферах своей деятельности, то, после закрытия Отдела в Германии, Союза окончательно и бесповоротно открестился от нацизма и оградил свой идейный и программный поиск от любого влияние такой идеологии.
Глава 3. Деятельность центра Союза в 1939-1945 гг.
§1. Сентябрь 1939 - июнь 1941 гг.
Итак, 1 сентября 1939 года вспыхнула война в Европе. Она моментально изменила положение Союза: «НСНП, как российская организация, объявил о своем нейтралитете в европейском военном конфликте» (53). В Союзе вследствие этого произошло как раз то, чего опасался Совет Союза в 1938 году: начала нарушаться связь между Отделами в разных странах. Обусловлено это было, в первую очередь, тем, что очень скоро после начала войны многие Отделы НСНП оказались по разные стороны фронта. Это, в общем-то, было предсказуемо, потому что по состоянию на начало войны Отделы существовали почти во всех странах Европы. Также, естественно, по мере развития боевых действий, Союз начал нести определенные, организационные и кадровые, потери:
- после оккупации советскими войсками Прибалтики, Восточной Польши и Бессарабии, львиная доля кадров Союза в этих странах была раскрыта и сослана в советские концлагеря, дальнейшая судьба их неизвестна (54);
- после оккупации немцами ряда европейских стран, по решению Гестапо в них официально закрывались Отделы Союза, а его члены вынуждены были уходить в подполье. В таком нелегальном положении Союз и оставался на протяжении всей войны (55). Исключение составляла лишь Франция, однако 15 января 1943 А. П. Столыпин (глава французского Отдела) объявил о закрытии Отдела и там. (56) Наибольший ущерб нанесло вторжение немцев в конце марта 1941 года в Югославию – там, после запрета оккупационными властями НСНП, было оборвана связь между Отделами и Исполнительным Бюро (57). Союз, таким образом, лишился организованного центра.
Все эти факторы сказались на количестве материала об этом периоде. Период между началом двух войн, II Мировой и советско-германской, для эмиграции стал в некотором роде периодом безвременья. Ситуация была такова, что в этот период Союз, в частности, почти на всей территории Европы, повторимся, был вынужден уйти в подполье, и лишился стабильной связи с центральным руководством. Естественно, в таких катастрофических условиях члены Союза заботились, в первую очередь, о сохранении какой-никакой организации и связи, а не о возобновлении активной деятельности.
Достаточно яркое представление о том, что происходило на оккупированных немцами территориях начиная буквально с первых же дней, дает, в своих мемуарах Казанцев, находившийся в тот момент в Белграде (58):
«В эмигрантском русском мирке большая тревога: начались аресты и среди русских. <…> По какому признаку берут, кого и за что — понять невозможно. Берут людей, всегда далеко стоявших от всякой политики, берут людей, известных раньше, как германофилов, берут людей без всяких признаков вообще.
Берут партиями. Держат неделю-две и кого-то без допроса выпускают, а кто-то остается сидеть. Берут других. Кого-то уже увезли в Германию, говорят — в концентрационный лагерь. Этих оплакивают, как навсегда потерянных. <…>
Много арестованных в кругах русской профессуры университета, арестованы известные адвокаты, врачи, видные общественные деятели. Но есть среди арестованных и шоферы такси, и мелкие торговцы, и чиновники.» (59)
Однако в условиях полнейшего хаоса внутри Союза, после мая 1941 года, он внезапно получает предложение о негласном союзе и сотрудничестве от немцев, которые «не разделяют бредовые идеи Гитлера и «Майн Кампф» (60). Предложение было привезено из Берлина редактором местной русской газеты «Новое Слово» В.М. Деспотули. Ослабевшее, Исполнительное Бюро, однако, решает проверить, насколько серьезно это предложение и ставит предварительным условием освобождение руководства отдела НСНП в Чехословакии (которое, напомним, было арестовано Гестапо еще в 1936 г.) Условие это вскоре было выполнено, Бюро узнало об этом от одного из руководителей чехословацкого Отдела Д.В. Брунста . Стоит заметить, что в книге «НТС. Мысль и дело 1930-2000» приводятся также данные о том, что в рамках этой же акции были освобождены ранее арестованные члены парижского Отдела Союза, а также о том, что сразу после этого Гестапо переправило в Берлин освобожденных из Праги, Парижа и Белгорода (частично) (62).
Как видим, по состоянию на 22 июня 1941 года русская эмиграция была «парализована режимом жесткой немецкой оккупации» (63), что привело к тому, что почти «все политические организации <…> не нашли в себе сил и умения развить подпольную деятельность и окончили свои дни» (64). НСНП, однако, к этому моменту сумел заручиться некой поддержкой и приготовиться к советско-германской войне, близость которой была уже для всех очевидна. Во многом, думается, сумел он это сделать благодаря тому, что до войны зарекомендовал себя как самую активную молодежную организацию в русской эмиграции.
§2. Июнь 1941 – май 1945 гг.
Несмотря на то, что, как мы неоднократно говорили, возможность советско-германской войны Союзом и эмиграцией вообще оценивалась как крайне высокая, «утро 22 июня 1941 года все-таки в среде российской эмиграции было психологическим шоком и вызвало повсеместно сильную реакцию» (65).
Менее чем через 2 месяца, в августе 1941 года, началось формирование центра Союза в Берлине. Формировался он за счет переброски членов Союза из Югославии, Польши, Латвии, Чехословакии. Первыми же поехали В.М, Байдалаков, К.Д. Вергун и А.С. Казанцев, составлявшие тогда Исполнительное Бюро Совета Союза. Его председатель, Виктор Михайлович Байдалаков, объяснил это тем, что невозможно было Союзу развернуть достаточно активную и продуктивную деятельность на периферии немецкой оккупации, необходимо было быть в центре Германии, в Берлине (66). Также это, по словам Е.Р. Романова, было необходимо для осуществления одной из главных задач союза – переброска людей на территорию России для ведения подпольной пропагандистской работы: «Германия была тогда тем плацдармом, через который можно было идти на территории России, оккупированные немецкими войсками» (67). Таким образом, в Берлине до конца 1941 был сформирован организационный центр Союза.
а. Общие аспекты организационной деятельности центра Союза в Берлине
Сделать возможным переезд Исполнительного Бюро в Берлин удалось благодаря благосклонности к Союзу Виктора Михайлович Деспотули, главного редактора единственной разрешенной на территории Германии русскоязычной газеты «Новое Слово», который сделал членам Бюро официальное приглашение для оформления виз (68). В дальнейшем он еще не раз оказывал Союзу активную поддержку. Сразу же по приезде Исполнительного Бюро в Берлин, Деспотули включил его членов в так называемое «редакционное совещание» при редакции своей газеты (69). В его задачи, по словам В.М. Байдалакова, входили: «взаимная информация и согласования действий, а также создание негласного русского маяка, фокуса, центра» (70).
В Берлине Союзу удалось установить ценные контакты с немцами, которые были против «восточной политики» гитлеровцев. Разными членами Союза называются такие имена: Герберт Краузе (участник «заговора 20 июля» против Гитлера) (71), капитан Штрик-Штрикфельд (служащий отдел Пропаганды Главного Военного Командования) (72), доктор Кнюпфер (служащий министерства Восточный областей) (73). Эти и другие связи давали (74) Союзу такие возможности, как:
-Вводить членов Союза в различные ведомства и учреждения, в частности в Генеральный Штаб, а также в ведомство по отбору пленных;
-Отправлять членов Союза в Россию различными путями разной степени легальности;
-Спасать членов Союза, захваченных немцами при переходе границ или другой запрещенной деятельности;
Отдельно нам хотелось бы остановиться на следующих аспектах организационной деятельности центра Союза в Берлине:
-организация подпольной деятельности в русской зоне немецкой оккупации и переброски для этой деятельности членов Союза в данные области;
-организация пропагандистской работа членов Союза в лагерях военнопленных, организованных министерством Восточных областей Германии;
-деятельность Союза, связанная с партизанским движением.
Начнем, логично, с первого пункта.
б. Организация работы членов Союза в зонах немецкой оккупации на территории России
Вернемся к словам, сказанным В.М. Байдалковым еще 22 февраля 1939 года и уже не раз процитированными нами выше: «ни со Сталиным, ни с иноземными завоевателями, а со всем русским народом». Вообще, как мы уже говорили, «нелегалы» от Союза для того, чтобы «идти на встречу с народом» (75) и пропагандировать среди него свои идеи, переходили границу СССР почти с самого основания организации, с 1931 года. Однако с началом военных действий между Германией и Советской Россией возможности такого рода деятельности возросли в разы как качественно, так и количественно: в первые 2-3 месяца советско-германской войны в Россию с разных концов Европы двинулись, по разным данным, от 200 (76) до 250 (77) членов Союза.
Что касается того, каким конкретно образом союзные кадры попадали на оккупированные немцами территории, то путей таких была масса. Из самых общих характеристик таких путей, например: «для этого часть членов Союза устраивалась в разных немецких учреждениях переводчиками или еще как-нибудь, а часть - нелегально шла через границу» (78). Однако, помимо сложности пересечения, так или иначе, границы с СССР, о подробностях которой мы поговорим чуть ниже, существовала еще одна – географическая. Дело в том, что желающие поехать, так сказать, «в поле» находились среди членов Союза от Парижа до Белграда. Эта проблема решалась следующим образом.
На всей территории Европы, а затем и СССР, где существовал немецкий оккупационный режим, появлялись представители учреждений (и частных, и государственных), вербовавшие рабочих для немецкой промышленности. Действовали они, в большинстве случаев, централизованно: нанявшихся отправляли в Берлин, откуда уже командировались на рабочее место, где бы оно ни было, в том числе и в Россию.
Этот механизм стал частью так называемого «этапного пути», организованного Союзом. Заключался он в том, что после того, как человек нанимался в какое-нибудь из учреждений, описанных выше, и отправлялся в Берлин, он пересекал границу Третьего Рейха, а затем «исчезал». После этого нужно было достигнуть заранее оговоренного места – первого «союзного этапа». Далее активисты, обычно, направлялись в генерал-губернаторство Польшу, а затем нелегально пересекали границу с СССР (79). Однако, как нам уже известно, на определенный период времени такой путь стал невозможен: с началом войны между Третьим Рейхом и СССР на границе Польши и СССР находилась линия фронта. После того, как фронт отодвинулся достаточно далеко на восток, такой порядок переброски активистов Союза в Россию был возобновлен. Почему именно Польша? Совершенно четкий ответ на этот вопрос дает А.С. Казанцев: «Польша, как «генерал-губернаторство» включенная в состав немецкого Рейха, не имела со стороны Германии точно обозначенных затвердевших границ — это в значительной степени облегчало задачу. Кроме того, мы надеялись, что можно будет рассчитывать на помощь поляков, с первого дня капитуляции начавших готовиться к борьбе против оккупационных властей» (80).
Но есть в этом способе одна очень важная деталь. Дело в том, что согласно изданному Гитлером приказу, русские эмигранты не допускались в оккупированные области, как «великорусские шовинисты», которые «опаснее для Германии, чем коммунисты» (81). По словам Байдалакова, «эта директива встречает упорное противодействие по двум причинам. Во-первых, армия и тыловые службы остро нуждались в переводчиках и компетентных советниках. Во-вторых, во всех ведомствах и штабах был люди, знавшие историю и понимавшие все безумие этих директив Гитлера» (82). Нужда эта, безусловно, присутствовала, и мы находим тому подтверждения.
В мемуарах Павла Васильевича Жадана находим следующий пример. «В конце ноября 1942 года Исполнительное Бюро НТС узнало, что электротехническая фирма «Frommer und Scheller» ищет монтеров для работ в оккупированной России. <…> НТС установил контакт с этой фирмой и предложил ей 12 электромонтеров. <…> Фирме было дано знать, что все мы обладаем лишь паспортами иностранцев, в которых обозначено, что район передвижения ограничен Берлином. Фирма приняла это во внимание и обещала уладить вопрос с документами.» (83) Однако ранее, в августе 1941 года, Жадан с такой же частной фирмой приехал из Белграда в Берлин, откуда он должен быть попасть на работу в Россию. «По приезде же выяснилось, что русским эмигрантам ехать в Россию запрещено. Фирма предложила нам либо вернуться в Югославию, либо работать на юге Германии.» (84) Как видим, немцы действительно нарушали прямой приказ Гитлера, касавшийся русских эмигрантов, однако делали это в большинстве своем не потому, что находились в оппозиции к режиму (хотя были и такие), а исключительно в интересах выгоды, но даже в этих интересах не всегда шли на риск.
Пример П.В. Жадана, кстати, отнюдь не является примером «этапного пути», здесь мы плавно перешли к другому пути в Россию. Как видим, он был намного проще «этапного»: нужно было лишь каким-либо образом подделать свои личные документы и просто официально наняться на работу в Россию. Правда, в этом случае члены Союза сталкивались с еще одной незначительно преградой, или, скорее даже, с ограничением: НТС строго запретил своим членам служить у немцев военными переводчиками или в каких-либо полицейских органах (85).
Как видим, война между Германией и СССР предоставила членам Союза достаточно широкий спектр возможностей для того, чтобы попасть на историческую Родину. Если, не вдаваясь в подробности, говорить о масштабах развернутой на территории России членами Союза деятельности, можно привести следующие данные: «К 1943 году было охвачено 54 населенных пункта, где действовало до 120 групп. Обычно они состояли из 2-3 человек, но кое-где насчитывалось до 15 членов» (86).
Что же касается характера деятельности, которую разворачивали активисты на местах, то она крайне подробно описана в ряде источников, на которые мы указали ранее, в обзоре источников. Мы же поставили себе целью проанализировать не саму деятельность засланных в Россию членов Союза, а то, как она сама по себе организовывалась. Но, для общего понимания, дадим здесь директивы (87), которые давались направляемым в Россию кадрам в этот период:
-пропаганда идей Союза;
-поиски верных людей;
-создание дружественных Союзу, однако изначально не причисляющих себя к нему, групп единомышленников, «без пяти минут организаций» (таким образом, например, был завербован в 1942 году в Днепропетровске Е.Р. Романов (88));
-выдвижение лозунга в массах: «Ни тех, ни других, давай своих» (такой лозунг, по всей видимости, в условиях оккупации и войны вообще мог означать призыв к диверсионным действиям как по отношению к немецкой оккупационной власти, так и к советскому руководству, то есть, фактически, популяризация идеи «третьей силы»);
-оказание на местах всемерной помощи населению и пленным;
-возможно более глубокое проникновение в родные пространства, закрепление там и информация о положении на месте.
Первые четыре пункта из изложенных выше являются, фактически, упрощенной версией необходимых для осуществления Национальной Революции мер, данных в главе «Национальная Революции» уже известной нам «Схемы Национально-Трудового Строя». В частности, есть там такие строки: «Для осуществления Национальной Революции необходимо: <…> 2. Создание мощного Освободительного Народного Движения, оформленного в политической организации и опирающегося на вооруженную силу» (89). Такую опору в оккупированной немцами России, Союз, в частности, хотел найти в лице партизан.
в. Работа Союза в лагерях военнопленных
Министерство восточных областей Германии еще в ноябре 1941 года, решило провести отбор среди российских военнопленных. Планировалось, что отобранные, пройдя специальную «подготовку» и подвергнувшись «перевоспитанию», должны были занять низшие административные должности в оккупированных областях (90). За этот отбор отвечал уже названный нами выше доктор Кнюпфер (91), что позволило Союзу в этих лагерях создать преподавательский состав всецело из членов Союза (92).
Суть учебной программы, проходившейся военнопленными в этих лагерях, их «перевоспитания» была в том, чтобы, в идеологическом плане, сделать их максимально лояльными режиму Третьего Рейха. Так, официальная программа в этих учреждениях уделяла главное внимание «восхвалению Германии, Гитлера и расизма, огульному охаиванию советской власти и России» (93). Она содержала три раздела: Германия, СССР и «основы нового мировоззрения». Основной упор, естественно, предполагалось делать на третий раздел. Преподававшие там члены Союза, по словам Рара и Оболенского, в этом разделе объясняли и пропагандировали идеологию «не национал-социализма, а <…> Союза – российского солидаризма» (94). По нашему мнению, если такая практика и осуществлялась, то далеко не в абсолютных масштабах. С трудом верится, что читавшим курс преподавателям удалось кардинально изменить один из разделов официальной программы, причем идеологически самый важный. Однако, безусловно, подобная работа в этих лагерях велась, некоторые из проходивших курс военнопленных даже вербовались в Союз (95).
В.М. Байдалаков в своих мемуарах утверждает, что один из таких лагерей-школ, находящийся в Вустрау, был полностью оснащен преподавателями из рядов Союза. Этот факт, конечно, можно поставить под сомнение, однако в пользу этого говорит географическое положение этого лагеря – он находился всего лишь в 50 км. к северо-западу от Берлина. Также Байдалаков говорит о том, что «школа в Вустрау <…> также подготовила кадры теоретически оснащенных лекторов для будущей школы пропагандистов РОА в Дабендорфе» (96). Эта данные в своих «Очерках истории Национально-Трудового Союза» подтверждают Л.А. Рар и В.А. Оболонский. Они говорят о том, что, благодаря работе кадров, подготовленных в Вустрау, в Дабендорфе, программные положения Манифеста, основного документа Русской Освободительной Армии, вытекали из идеи и «Схемы Национально-Трудового Строя» НТС (97).
Ниже мы еще вернемся к РОА и возглавлявшему ее генералу А.А. Власову. РОА, как мы поясним позже, планировалось сделать главной военной опорой Союза в Европе. На территории России же такой опорой должно было стать партизанское движение.
г. Союз и русское партизанское движение
Тема борьбы НТС за влияние на партизанские отряды в источниках и литературе представлена крайне скудно. Как оказалось, настолько же скудны были и результаты этой борьбы. Кроме упоминания вскользь этой темы в «Мысли и деле» (98), небольшое количество информации дает в своих мемуарах В.М. Байдалаков. Он пишет:
«Одним из фронтов НТС была подспудная борьба за обладание партизанскими отрядами. <…> В целях поддержки этой работы было решено использовать немецкую службу по борьбе с партизанским движением, возглавляемую в Варшаве бывшим русским эмигрантом майором Регенау <…>. Политическим помощником к майору Регенау был нами определен член Совета НТС Александр Эмильевич Вюрглер.» (99)
Однако на этом, фактически, сведения о конкретной работе в этой области заканчиваются. Чуть далее Байдалаков рассказывает о том, что этой немецкой службе удалось, вроде бы, наладить контакт с партизанами Бандеры в Украине, во многом благодаря направленным туда членам НТС (100).
Далее Байдалаков пишет о том, что осенью 1943 в уже названной нами выше варшавской немецкой службе по борьбе с партизанским движением у Вюрглера возникает конфликт с майором Регенау и неким Сергеем Львовичем Войцеховским (фамилия эта была нами встречена только в этом источнике и исключительно в связи с данным эпизодом). Суть конфликта состояла в том, что, по впечатлению Вюрглера, Войцехловский и Регенау, оценив по достоинству работу кадров Союза в оккупированной России, решили неким образом «отрезать их от руководства НТС» (101). Вюрглер, будучи не в состоянии каким-либо образом решить проблему, выходит из штаба Регенау и сообщает обо всем Байдалакову.
Приехав в Варшаву лично, Байдалаков сам вступает в конфликт с Войцехловским, Регенау, а также двумя неизвестными немцами, из Гестапо и контрразведки. После ряда взаимных обвинений, так и не разрешив проблему, Байдалакова просто отправляют обратно в Берлин. Выглядит все это довольно странно, учитывая, что Байдалаков случившемуся вообще никакой оценки не дает. Довольно острая ситуация, казалось бы, повисает в воздухе.
Через некоторое время после возвращения в Берлин, Байдалаков встречается с уже знакомым нам Владимиром Михайловичем Деспотули, который передает ему слова Войцехловского: «Вюрглер собирается уехать в Швейцарию. Мы его туда живым не выпустим» (Вюрглер являлся гражданином этой страны). Байдалаков пытается предупредить Вюрглера, но безуспешо – днем 24 декабря 1943 года Вюрглер был застрелен неизвестными в Варшаве (102). На этом любые упоминания в мемуарах Байдалакова о контактах Союза с партизанами в зоне немецкой оккупации заканчиваются.
По нашему мнению, из описанной выше ситуации можно сделать следующий вывод: Александр Эмильевич Вюрглер был единственным человеком в НТС, который централизованно организовывал работу Союза с партизанами в России и в Украине; после того, как он вынужден был уйти из немецких органов, где он мог такую организацию осуществлять, а затем и убит, всякая именно централизованная работа в этом направлении в НТС прекратилась.
В связи с данным случаем, помимо всего прочего, хочется отметить тот факт, что органом, в котором работал Вюрглер, руководили выходцы из русской эмиграции – Регенау и Войцехловский. И хотя убийство Вюрглера, думается, было организовано не ими (подобной возможности они, исходя из их должностей, не могли иметь), помешать этому они, судя по всему, тоже никак не пытались.
Партизанское движение было, однако, не единственной предполагаемой военизированной опорой НТС. Если партизаны должны были сыграть такую роль на территории России, то в Европе ее должна была взять на себя Русская Освободительная Армия (РОА) генерала А.А. Власова.
д. Союз и движение генерала Власова, «разгром» Союза
Тема Русской Освободительной Армии (РОА) и ее главы, генерала Андрея Андреевича Власова, достаточно широко освещена в литературе (103). Однако, вне зависимости от отношения автора той или иной работы к Власову, о связи его и РОА с Национально-Трудовым Союзом, объективно, говорят сравнительно мало. И это, по нашему мнению, не совсем справедливо: при изучении источников и литературы по НТС стало ясно, что от своего основания и до краха, в вопросах, касающихся именно процесса своей организации и подготовки кадров, РОА была неразрывно связана с Союзом. Однако, по словам Е.Р. Романова, «НТС и власовское движение ни в коем случае идентифицировать нельзя: на протяжении всей войны НТС (в отличие от РОА – прим. автора) находился на нелегальном положении.» (104)
Как мы уже выяснили из «Схемы Национально-Трудового Строя», идеологи НТС не мыслили себе успех их дела без силовой, военизированной поддержки. И если на территории России, оккупированной немцами, Союз пытался такую поддержку найти у партизан, то вне России Союз уже давно грезил созданием некой освободительной армии, которая помогла бы в свержении Советской власти.
Подтверждение тому находим, в частности, в интервью Глеба Александровича Рара. Большую часть войны он жил в Бреславле (ныне Вроцлав), где, после вступления в Союз, работал над созданием его местной группы. Периодически в Бреславль приезжал кто-то из членов Совета Союза из Берлина. В один из таких приездов Владимир Димитриевич Поремский, будущий Председатель Союза, «сообщил, что реальной политической силой мы (Союз – прим. автора) сможем стать лишь в том случае, если в достаточной мере продвинемся по трем направлениям:
1. Создание дееспособной политической организации.
2. Образование базовой территории, не подконтрольной ни немцам, ни советским органам.
3. Формирование своей русской вооруженной силы.» (105)
Первые шаги к осуществлению третьего из названных выше пунктов делаются в 1942 году. Как мы уже знаем, член Совета Союза, А. С. Казанцев, почти с самого начала войны работал в одном из отделений Пропагандного отдела Главного Военного Командования (нем. Abteilung fuer Wehrmachtspropaganda Oberkommando der Wehrmacht (OKW) – прим. автора). Должность эту ему удалось получить от одного из своих «давнишних знакомых», как выразился сам Казанцев. Нужен был «просто грамотный человек» со знанием русского языка, т.к. работа его заключалась в «сортировке русской литературы и обработки всех письменных материалов, вывезенных с оккупированных территорий» (106). Первое свидетельство плодов его работы (для Союза, естественно) можно датировать осенью 1942 года. Тогда Казанцеву удалось выяснить, что среди работников его учреждения появилась надежда на то, что неудача блицкрига заставит Гитлера пересмотреть политику в отношении России и, в частности, разрешить формирование самостоятельных русских воинских частей из советских военнопленных (107).
Далее приведем цитату, которая нам показалась крайне важной.
«Инициаторы, выждав отъезд высшего начальства на несколько дней, составили исходный проект о формировании русских воинских частей, в целях чисто пропагандных. За несколько дней скопилось для подписи начальства много бумаг, этот проект был положен в самый низ, - усталое начальство подписало проект, особенно не вникая в него. Для возглавления этой армии уже загодя свозятся пленные советские генералы: Снежин, Понеделин, Лукин, Власов, Благовещенский. Выбор остановился на Власова Андрее Андреевиче, генерале-лейтенанте.» (108)
На первый взгляд, со слов В.М. Байдалакова, выходит, что именно Союз стоял, в свое время, за образованием того военного формирования под руководством ген. Власова, которое позднее выросло (об это еще пойдет речь ниже) в Русскую Освободительную Армию. Однако, на самом деле, этот отрывок из мемуаров Байдалакова ставит больше вопросов, чем дает ответов.
Во-первых, довольно сомнительным выглядит тот факт, что высшее начальство отдела пропаганды Вермахта в конце 1942 года одобрило, да еще и «особенно не вникая», такой, поистине провокационный для немецкого руководства проект.
Во-вторых, не совсем понятно, кем же были так называемые «инициаторы» этого проекта. Ни выше, ни ниже по тексту Байдалаков этого не уточняет. Вряд ли это были члены Союза, Байдалаков, мы уверены, не преминул бы об этом упомянуть. Мы склоняемся к тому (однако, не утверждаем, что это факт), что и инициаторами, и, затем, исполнителями данного проекта были просто работники отдела пропаганды, несогласные с восточной политикой Гитлера. А учитывая то, что в конце 1942 – начале 1943 года положение Германии в войне было, мягко говоря, не самым удачным, формулировка «в целях чисто пропагандных» могла сыграть вескую роль в одобрении этого проекта. Байдалаков же, намеренно или нет, в своем повествовании не дал четкого и полного понимания данного эпизода.
Чуть позже, в начале 1943, происходит событие, о котором знает любой, кто хоть что-то слышал о генерале Власове: командование немецкого северного фронта на востоке провозит Власова по прифронтовой полосе у Пскова, объявляя о намерении создать Русскую Освободительную Армию. Однако очень высокая заинтересованность этим населения и поддержка этих выступлений Власова (более подробных объяснений этого факта, чем «а городах толпы восторженно встречали генерала» (109) нам, однако, найти не удалось) порядком озаботил немецкую ставку, которая моментально отдала приказ прервать поездку и вернуть генерала Власова в Берлин, что и было сделано. Однако, как пишут в своих «Очерках» Рар и Оболенский, «имя Власова стало уже известно миллионам россиян <…>. В то время в глазах широких масс имя Власова стало символом третьего, российского пути.» (110)
После этого эпизода любые упоминания о Власове исчезают из всех использованных нами источников. Периодически дается информация о пропагандистской школе в Дабендорфе, о которой мы подробно говорили в первом разделе текущей главы. Имя Власова вновь «всплывает» в источниках (да и литературе) в связи с событиями, с легкой руки А.С. Казанцева определяемыми как «разгром» (111) НТС.
12 июня 1944 года гестапо начинает проводить первый этап арестов членов НТС по всей Европе (112): в районе Бреславля (там было арестовано около 40 человек, все – члены Союза), в Вене и на территории Польши. Второй этап арестов проходит 24 июня в Берлине. Там, среди около 50 членов Союза, в полном составе арестовывают Исполнительное Бюро Совета НТС: Виктора Михайловича Байдалакова, Дмитрия Владимировича Брунста и Кирилла Дмитриевича Вергуна. Согласно инструкциям, данным, по всей видимости, на подобный случай основным Исполнительным Бюро, после этого вступает в действие так называемое второе Исполнительное Бюро в составе Георгия Сергеевича Околовича, Михаила Леонидовича Ольгского и Евгения Романовича Островского (Романова). 13 сентября, однако, арестовано и оно. Два арестованных состава Исполнительного Бюро заменяет третий, в который входят Евстафий Игнатьевич Мамуков, Константин Васильевич Болдырев и генерал Федор Иванович Трухин, на тот момент находившиеся в разных концах Германии (113).
Обвинений, сформулированных позднее следователями, было два:
- распространение на оккупированных территориях антинемецких листовок (группы союза печатали листовки, в которых призывали солдат Советской армии к тому, чтобы после победы над Гитлером начать борьбу против Сталина и разбрасывали их перед самым отходом немецкой армии (114));
- попытка связи с западными союзниками через Швейцарию (115).
На втором пункте обвинения считаем нужным остановиться подробнее. Дело в том, что такая попытка действительно имела место быть. Причем Е.Р. Романов пишет, что попытка эта делалась «не для НТС как такого, а для Власова, власовского движения» (116).
В.М. Байдалков, однако, в своих мемуарах трактует эти события несколько по-иному. В 1943 году главный редактор «Нового слова» В.М. Деспотули (который, кстати, после арестов был отстранен от должности с формулировкой «за покровительство членам НТС» (117)) знакомит Байдалакова с человеком, которого Байдалаков условно называет «Бергфельдом», поскольку не помнит его фамилии. «Бергфельд» обещает выйти от имени НТС на связь с западными союзниками. После этого Байдалаков спрашивает А.А. Власова, можно ли «Бергвфельду» разговаривать с союзниками от имени НТС и РОА, на что получает решительный отказ. Однако «Бергфельду» Байдалаков все равно говорит действовать от именно обеих организаций. Что, в общем-то, не имело особого смысла, потому что, в конце концов, от американского военного представителя в Берне «Бергфельд» привозит отказ с такой формулировкой: «Все, кто находятся в стране Гитлера – наши принципиальные враги» (118).
По нашему мнению, любая из формулировок «ради Власова» (Романов), «вместе с Власовым» (Байдалаков), по сути своей, лишний раз указывает на то, что, не будь Власова и РОА, возможно, ситуация не обернулась бы для НТС столь трагично.
Чтобы понять причину, по которой почти вся верхушка Союза была арестована именно в этот момент, необходимо обратиться к отдельным эпизодам, произошедшим на протяжении всей войны.
Поздней осенью 1941 года В.М, Байдалакова по телефону чиновник Гестапо приглашает приехать в это ведомство «для знакомства». Байдалакову ничего не остается, кроме как согласиться. По приезде некий Дедио, гестаповец, проводит с Байдалаковым общую беседу, смысл которой не совсем понятен. О Союзе речь не заходит. В конце Дедио благодарит Байдалакова за визит и предлагает «изредка встречаться» (119).
После этого, на протяжении долгого времени, фамилия Дедио ни в мемуарах Байдалакова, ни в других источниках, не появляется. Только в конце 1943 год, вскоре после принятия решения о создании организации РОА и собрания Совета Союза в Берлине, Байдалакова вновь приглашает Дедио и неожиданно предлагает легализовать НТС. Исполнительное Бюро решает написать заявление в крайне наглой манере, сделав обязательным условием легализации НТС предоставление официальной германской декларации о целях войны на востоке. Естественно, им в этом отказывают (120). Из этого мы делаем вывод, что в Гестапо, очевидно, знали о существовании Союза в подпольной форме с самого его официального запрета. Абсолютно точно это можно утверждать о берлинском центре Союза. Это утверждает и тогдашний член НТС, работавший секретарем в «Новом слове», Е.Р. Романов: «Его (центр Союза – прим. автора) нельзя было спрятать» (121). Почему немцы сразу не арестовали подпольную организацию, позиционирующую себя, в том числе, как антинемецкую (а на местах это позиционирование подкреплялось еще и делом (122)), и находящуюся буквально в центре Германии, станет понято чуть позже.
Г. А. Рар в интервью свидетельствует еще об одном событии, которое, на наш взгляд, практически напрямую связано с теми, что мы уже описали выше. Он рассказывает о том, что, когда в середине 1944 года немецкое руководство решилось все же разрешить создание одной-двух дивизий Русской Освободительной Армии (РОА) А. А. Власова, оно рассчитывало, что РОА «не должна была попасть под влияние русской патриотической силы и такой организации, как НТС. Поэтому, одновременно с решением сформировать первые дивизии РОА, на нацистских верхах решили провести массовые аресты членов НТС» (123).
Проанализировав все эти события, мы можем сделать ряд довольно логичных выводов. Мы прекрасно помним, что, изначально, создание РОА было разрешено отделом Пропаганды Главного Командования Вермахта, то есть, собственно, в целях исключительно пропаганды антисоветских идей в русской зоне немецкой оккупации. Вскоре, буквально через несколько дней после этого Байдалакову от Гестапо было сделано предложение о легализации НТС. Очевидно, немецкое руководство, взяв под свое крыло РОА и НТС, надеялось развернуть на оккупированной немцами территории России полномасштабную, систематически организованную антисоветскую пропаганду. В случае успеха этого предприятия, можно предположить, у немцев в руках оказался бы аппарат, состоявший из русских патриотов, с многолетним и, что самое главное, успешным опытом антисоветской пропаганды среди русского населения в зоне немецкой оккупации. Вне зависимости от того, насколько успешной была бы эта организация, само ее существование и цели свидетельствовали бы о полнейшем идейном крахе русской эмиграции: она бы просто приняла бы сторону нацистов. Конечно, нельзя принимать сделанные нами выводы, как данность, не имея на руках документов отдела Пропаганды Вермахта, которые бы подтвердили это. Однако такое развитие событий, на наш взгляд, было бы вполне логично.
Однако, такие теоретические конструкции, в любом случае, не имеют особого значения, так как на свое предложение Гестапо от НТС, как мы знаем, получило отказ, причем в довольно издевательской форме. А уже к лету 1944 года немцы, разрешив Власову, наконец, создавать реальные военные формирования, решили, по всей видимости, что Союз им теперь не только никак не поможет, но даже может и помешать, повлияв на идейные взгляды РОА (что они, как мы знаем из истории школы РОА в Дабендорфе , уже на тот момент делали) так, как бы этого Вермахту не хотелось.
Итак, 12 июня 1944 года начинаются повальные аресты членов НТС. Вскоре большинство осужденных было переведено в концлагеря (124), и только руководство содержалось большую часть времени в берлинских тюрьмах, главным образом, в тюрьме на Александерплатц (125). Правда, В.М. Байдалаков, например, около двух недель все же находился в концлагере Заксенхаузен, оттуда уже был переведен на Александерплатц (126) (внятного объяснения этому нам обнаружить не удалось). Лишь одиночкам удалось выбраться из концлагерного ада, среди них, например, Глебу Александровичу Рару (127) и Александру Николаевичу Неймироку (128).
Таким образом, деятельность центра Союза оказалось парализована почти полностью вплоть до конца войны. Лишь 4 апреля 1945 года на свободу выходит В.М. Байдалаков и другие члены руководства Союза с такой формулировкой: «генерал Власов берет Вас и вашу группу НТС на поруки» (129). После выхода на свободу Байдалаков выясняет, что, ввиду приближения армии к Берлину, третий состав Исполнительного Бюро (два предыдущих, как мы знаем, сидели в тюрьме) сосредоточил в Берлине боевую группу НТС для налета на тюрьму на Александерплатц и вызволения всех находящихся там членов Союза. Однако, немеченая дата налета на тюрьму была на несколько дней позже дня их выхода «на поруки» (130).
Это, фактически, последний эпизод реального сотрудничества НТС и РОА. Под конец войны, как известно, РОА, без особого успеха приняв-таки участие в боевых действиях, терпит крах, а ее лидер, генерал А.А. Власов, попадает в советский плен, с летальным исходом. Что же касается НТС, то, начиная, примерно, с апреля 1945 года члены союза начинают освобождаться войсками союзников из концлагерей и переводиться в так называемые «лагеря перемещенных лиц» в зонах оккупации США, Англии и Франции (131). Союз оказывается разбросанным по территории бывшей Германии, из членов Исполнительного Бюро в живых остался лишь В.М. Байдалаков, раненный и контуженный в последние дни хаоса, творившегося в Германии перед капитуляцией (132).
Итак, начиная с июня 1944 года, а также в первые послевоенные месяцы, всякая организованная работа Союза прекратилась. Этот период и был назван А.С. Казанцевым «разгромом» НТС. «Казалось, впервые за 15 лет Союза остановился, замер» - пишут Рар и Оболенский – «<…>Но это было отнюдь не так.<…>Оторванные от руководства члены Союза называли себя «самодвижущимися тележками» (133). Однако, очевидно, любая организованная связь НТС и руководства Третьего Рейха на тот момент прекратилась.
Заключение
Итак, исходя из возможностей, предоставленных нам мемуарами, написанными членами Национально-Трудового Союза, и интервью с ними, а также литературу, мы постарались решить поставленные нами в начале данной работы задачи. В заключение, хотелось бы подвести некий общий итог нашей работе.
Что касается общей информации о Союзе и его истории от его основания и до начала войны, применительно к теме нашего исследования можно утверждать следующее: Союз на всем протяжении своего развития и существования был организацией самобытной, всеми силами старавшейся не попадать под влияние режимов государств, на территории которых находились Отделы и группы Союза, а также других русских эмигрантских организаций, пытавшихся, будучи в определенные моменты сильнее Союза, распространить на него свое влияние иди подчинить своим интересам. Союз сразу же начал собственные идеологические и программные разработки, начал подготавливать кадры для подготовки на территории СССР (а на период войны – в российской зоне немецкой оккупации) Национальной революции, осуществление которой в программных документах Союза почти с самого начала было поставлено как конечная цель его деятельности.
Какие-либо идеологические заимствования Союза, несмотря на то, что даже в официальных печатных органах Союза встречаются не совсем явные похвалы ранних социальных реформ Гитлера, исходя из имеющихся свидетельств, практически отсутствовали. Что касается возможного заимствования идей у немецкого национал-социализма, такое заимствование, безусловно, могло поставить бы Союз на путь тесного сотрудничества с Третьим Рейхом и, как возможный (с крайне высокой долей вероятности) результат, слияния Союза с одним из разведывательных или пропагандистских органов Вермахта. Но, повторимся, Союз так ни разу и не поддался искушению национал-социализма.
Основная и, как можно видеть из графика, представленного в приложении ниже, самая активная за всю историю Союза протекала в период между началом войны между Третьим Рейхом и СССР (21 июня 1941 года) и вплоть до так называемого «разгрома» Союза (июнь 1944 года). После начала войны центр Союза, для более плодотворной работы, был организван в Берлине. Такая непосредственная, территориальная близость руководства НТС и руководства Третьего Рейха позволяет нам более точно охарактеризовать отношения между ними. Основываясь на результатах сделанного нами исследования, мы можем уверенно утверждать, что руководство Союза никогда не шло на сотрудничество с нацисткой Германией. Даже тогда, когда ему предлагали официальное признание и легализацию со всеми вытекающими, положительными в бытовом плане, но отрицательными в идейном, последствиями, Союз ставил ребром вопрос о целях войны Германии с Россией, то есть, действовал исключительно в интересах, как выражались члены Союза, «всего русского народа». Сотрудничество же с отдельными немцами, исходя из источников, производилось всегда на основании общей ненависти к «восточной» политике Гитлера, что, безусловно, не может считаться за идейное отклонение.
Последний этап деятельности НТС во время войны, а точнее его «разгром», по нашему мнению, наиболее ярко говорит о том, какие на самом деле отношения были у Союза с Третьим Рейхом. И всякие обвинения Союза в нацизме, фашизме, «гитлеропоклонничестве» и прочих подобных грехах, на наш взгляд, абсолютно безосновательны.
Борьба Союза за установление так называемой «Третьей силы» в России закончилась для него тяжелыми потерями. Более 150 членов Союза были расстреляны гестапо или погибли в концлагерях (134). Это, по нашим подсчетам, около 10% всей численности Союза в тот период.
По словам Евгения Романовича Романова, рядового члена Союза в тот период, «об идее «третьей силы» можно сказать следующее: с политической, практической точки зрения она не дала результатов – из-за мощности противостоящих друг другу военно-политических блоков. <…> Но с патриотической точки зрения идея «третьей силы» была правильной» (135). Не вдаваясь в суть идейных положений Союза, можем лишь полностью согласиться с этими словами. Делать все для помощи своему народу в тяжелейшие времена войны, (а именно это, по сути, предлагала идея «третьей силы»), на наш взгляд, - лучшее, что может сделать настоящий патриот своей страны.
Список источников
1. Романов Е. В борьбе за Россию. Воспоминания руководителя НТС. М., 1999.2. Байдалаков В. М. Да возвеличится Россия, да гибнут наши имена: воспоминания председателя НТС: 1930-1960 гг. М., 2002.
3. Неймирок А. Дороги и встречи. Франкфурт-на-Майне, 1984.
4. Жадан П.В. Русская судьба. [Электронный ресурс]. URL: http://militera.lib.ru/memo/russian/zhadan_pv01/zhadan_pv01.html (дата обращения: 09.05.2013).
5. Схема Национально-Трудового Строя. [Электронный ресурс]. URL: http://ntsrs.ru/content/shema-nacionalno-trudovogo-stroya-1942.hmtl (дата обращения: 16.04.2013).
6. Казанцев А. С. Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом. 1941-1945. [Электронный ресурс]. URL: http://www.rulit.net/books/tretya-sila-rossiya-mezhdu-nacizmom-i-kommunizmom-download-free-229225.html (дата обращения: 05.05.2013).
7. Окулов А. Холодная Гражданская война. КГБ против русской эмиграции. М., 2006.
Список литературы
1. Черезов К. К. Маска НТС или НТС без маски. М., 1965.2. НТС. Мысль и дело 1930-2000. М., 2000.
3. Рар Л.А., Оболенский В.А. Ранние годы. Очерки истории Национально-Трудового Союза (1924-1948). М., 2003.
4. Славинский М. Парижские зарисовки (из жизни Управления Зарубежной Организации НТС). Франкфурт-на-Майне, 2006.
Приложение
Фотокопия страницы 125 работы «НТС. Мысль и дело 1930-2000» (136)
Сноски
1. Сегодня НТС, в целом, существует как публицистическая организация, коллектив авторов, так как, с прекращением существования СССР, исчезли, естественно, мотивы именно активной политической деятельности Союза. В период между окончанием войны и развалом СССР, деятельность НТС была, в общем, качественно идентична таковой до и во время войны.2. На врагов не обижаются: НТС во время войны. Интервью с Евгением Романовичем Романовым. // Окулов А. Холодная Гражданская война. КГБ против русской эмиграции. М., 2006. С. 387.
3. Там же.
4. Байдалаков В. М. Да возвеличится Россия, да гибнут наши имена: воспоминания председателя НТС: 1930-1960 гг. М., 2002. С. 5.
5. Казанцев А. С. Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом. 1941-1945. [Электронный ресурс]. URL: http://www.rulit.net/books/tretya-sila-rossiya-mezhdu-nacizmom-i-kommunizmom-download-free-229225.html (дата обращения: 05.05.2013).
6. Байдалаков В.М. Указ. соч. С. 36.
7. Рар Л.А., Оболенский В.А. Ранние годы. Очерки истории Национально-Трудового Союза (1924-1948). М., 2003. С. 52.
8. На врагов… // Окулов А. Указ. соч. С. 389.
9. НТС. Мысль... С. 42-45.
10. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 7-8.
11. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 36.
12. Байдалаков В.М. Указ. соч. С. 8.
13. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 36.
14. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 37.
15. Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 36.
16. Там же. С. 38.
17. Там же.
18. Там же. С. 37-38.
19. НТС. Мысль… С. 12.
20. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 40.
21. Там же. С. 42.
22. Там же. С. 43.
23. Там же.
24. Там же. С. 44.
25. НТС. Мысль… С. 16
26. Там же. С. 15.
27. Там же. С. 15-16.
28. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 76.
29. Там же. С. 77.
30. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 78.
31. Там же. С. 50.
32. Там же. С. 93.
33. Там же. С. 94.
34. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 81.
35. Там же. С. 84.
36. НТС. Мысль… С. 16-17.
37. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч.. С. 127.
38. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 107.
39. НТС. Мысль… С. 125.
40. Схема Национально-Трудового Строя. [Электронный ресурс]. URL: http://ntsrs.ru/content/shema-nacionalno-trudovogo-stroya-1942.hmtl (дата обращения: 16.04.2013).
41. Казанцев А. С. Указ. соч.
42. НТС. Мысль… С. 20.
43. На врагов… // Окулов А. Указ. соч. С. 387.
44. Там же.
45. Казанцев А. С. Указ. соч.
46. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 107-108.
47. Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 14.
48. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 128.
49. Там же.
50. Там же. С. 129.
51. Казанцев А. С. Указ. соч.
52. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 130-131.
53. Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 23.
54. Там же.
55. На врагов… // Окулов А. Указ. соч. С. 388.
56. Славинский М. Парижские зарисовки (из жизни Управления Зарубежной Организации НТС). Франкфурт-на-Майне, 2006. С. 10.
57. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 121.
58. Казанцев А. С. Указ. соч.
59. Там же.
60. Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 26.
61. Там же.
62.НТС. Мысль… С. 21.
63.Казанцев А. С. Указ. соч.
64.Там же.
65.Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 132.
66.Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 27.
67.На врагов… // Окулов А. Указ. соч..С. 388.
67.Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 27.
69.Там же. С. 28.
70.Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 28.
71.Романов Е. В борьбе за Россию. Воспоминания руководителя НТС. М., 1999. С. 66.
72.Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 28.
73.Там же. С. 35.
74.Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 136.
75.Романов Е. Указ. соч. С. 49.
76.Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 137.
77.НТС. Мысль… С. 21.
78.Романов Е. Указ. соч. С. 49.
79.Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 137.
80.Казанцев А. С. Указ. соч..
81.Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 28.
82.Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 28.
83.Жадан П.В. Русская судьба. [Электронный ресурс]. URL: http://militera.lib.ru/memo/russian/zhadan_pv01/zhadan_pv01.html (дата обращения: 09.05.2013).
84.Там же.
85.НТС. Мысль… С. 22.
86.Славинский М. Указ. соч. С. 10.
87.Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 137-138.
88.Романов Е. Указ. соч. С. 49.
89.Схема Национально-Трудового Строя. [Электронный ресурс]. URL: http://ntsrs.ru/content/shema-nacionalno-trudovogo-stroya-1942.hmtl (дата обращения: 16.04.2013).
90.Казанцев А. С. Указ. соч.
91.Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 35.
92.Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 143.
93.Там же.
94.Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 143.
95.Казанцев А. С. Указ. соч.
96.Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 35.
97.Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч.. С. 158.
98.НТС. Мысль… С. 22.
99.Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 37.
100. Там же. С. 38.
101. Там же. С. 39.
102. Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 39-41.
103. Эта тема подробно освящена в следующих работах: Александров К.М. Армия генерала Власова, 1944-1945. М., 2006; Филатов В.И. Власовщина. РОА: белые пятна. М., 2005; Гофман И. Власов против Сталина. Трагедия Русской освободитнльной армии. 1944- 1945 гг. М., 2005; и другие.
104. На врагов … // Окулов А. Указ. соч. С. 388.
105. Он был узником Дахау. Российское гражданство помог получить Путин. Интервью с Глебом Александровичем Раром. // Окулов А. Указ. соч. С. 371-372.
106. Казанцев А. С. Указ. соч.
107. Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 35.
108. Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 35-36.
109. Байдалаков В.М. Указ. соч. С. 38.
110. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 148.
111. Казанцев А. С. Указ. соч.
112. Он был узником… // Окулов А. Указ. соч. С. 373.
113. Жадан П.В. Указ. соч.
114. Он был узником… // Окулов А. Указ. соч. С. 373.
115. Романов Е. Указ. соч. С. 70.
116. Там же.
117. Там же.
118. Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 42.
119. Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 33.
120. Там же. С. 37.
121. Романов Е. В Указ. соч. С. 69.
122. На врагов… // Окулов А. Указ. соч. С. 392.
123. Он был узником Дахау. Российское гражданство помог получить Путин. Интервью с Глебом Александровичем Раром. // Там же. С. 374.
124. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 155.
125. Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 47.
126.Там же. С. 45.
127. Славинский М. Указ. соч. С. 11.
128. Неймирок А. Дороги и встречи. Франкфурт-на-Майне, 1984. С. 124.
129. Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 50.
130. Байдалаков В. М. Указ. соч. С. 51.
131. Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 160.
132. Там же. С. 161.
133. Там же.
134. Славинский М. Указ. соч. С. 10.
135. На врагов… // Окулов А. Указ. соч. С. 387.
Оригинал текста:
