Симферополь (Оля Алексина) – Аналитики давно предупреждают о существовании сценария с использованием «крымско-татарской карты», превращающего Крым во второе Косово. Если Киев окажется под властью галицийской идеологии, это подстегнет конфликт на Кавказе и обострит проблемы Юга России. На Западе есть силы, которые в интересах контроля над единым стратегическим пространством (Крым - абхазское побережье - Батумский порт), попытаются направить течение кризиса к разделу Украины. Подобные мысли высказывает депутат Государственной Думы России, доктор исторических наук Наталья Нарочницкая. Об этом она говорит и в своей публикации «Украина перед историческим выбором».
В решающие моменты давления Запада на Россию судьбоносным для всего славянства вопросом становится вопрос об Украине. Центральной задачей своего похода на восток определяли завоевание Украины кайзер Вильгельм и Гитлер. Много раньше, задолго до возрастания Москвы, православную Украину порабощали католические Литва и Польша, замышлявшие в XVI веке «Балто-Черноморскую Унию», которая санитарным кордоном отделила бы Московию от морей и от «цивилизованной» Европы. В ХХ веке Польша, лелеявшая надежду расшириться «от моря до моря», предлагала свои услуги для завоевания Украины германскому фюреру. О главной цели геостратегии США на постсоветском пространстве – закреплении окончательного отрыва Украины от России – писал в 1991 году Збигнев Бжезинский.
Раздвоенность политики Украины в ее нынешних – советско-постсоветских - границах естественна и неизбежна. Для русских и украинцев, у которых диалектальные различия языков меньше, чем различия в языке у баварцев и саксонцев, «братские» отношения» – не вымысел, но сложнейший, интереснейший, противоречивый социокультурный феномен.
Раздвоенность Украины
В фильме «Бандеровцы. Война без правил», показанном в разгар кризиса на Украине на российском ТВ, нет ответа на вопросы, почему эти, как их называют в фильме, «украинские националисты», вырезали собственное украинское население, где и с кем они были в 1917 году и Гражданской войне, были ли они вообще частью Украины в прошлые века. Из советских, как и украинских постсоветских, учебников нельзя узнать, что бандеровцы - совсем не те малороссы, которые воспеты Гоголем в «Вечерах на хуторе близь Диканьки». Более того, это даже и не те украинские националисты, что в составе Российской империи вместе с революционерами-атеистами замышляли освобождение Украйны от «царизма», а также и не те, кто провозглашали в разгар Гражданской войны Центральную Раду или поддержали Петлюру.
Галиция и бандеровцы, строго говоря, не имеют отношения ко всему тому, что называется украинской историей с ее глубокими общерусскими и сугубо южнорусскими, малороссийскими корнями. С 1349 года Галицко-Волынское княжество было захвачено католической Польшей. В конце XVIII века Галиция, уже существенно ополяченная, перешла к Австро-Венгрии, в составе которой и пребывала до разгрома австро-германского блока в Первой мировой войне. После чего победившая Антанта передала Галицию опять «панской Польше». Галиция не принимала никакого участия ни в жизни Чигиринской республики Богдана Хмельницкого, воссоединившейся с Русью, ни в жизни Малороссии – части Российской империи. Но главное, что определяет галицийский феномен, – это религиозное отличие галицийцев и от католиков-поляков, и от православных малороссов.
Под гнетом галицийской идеологии
Галицийскую идеологию невозможно понять, если близоруко искать причины украинского антимосковитства в событиях ХХ века и не ведать о ненависти католического Запада к «византийской схизме» (Вселенской Церкви) и идущему отсюда неприятию русского Православия. Отрыв Киева (символа преемства от Второго Рима - Константинополя) от Москвы и окатоличивание восточного славянства были вековыми устремлениями Ватикана: «О, мои Русины! Через вас-то надеюсь я достигнуть Востока...» - взывал к галичанам Папа Урбан VIII в начале XVII столетия вскоре после Унии 1596 года.
Униатов православные малороссы не приняли. Но их с презрением отвергли также и поляки - местные католики. Униатство стало водоразделом, а в чем-то межеумочным пространством между двумя культурно-историческими типами - православно-малороссийским и польско-католическим. Вектор униатства всегда был направлен на Восток – в смысле стремления втянуть в свою сферу православную Малороссию, к чему неизменно подстрекала соседняя Польша. В конечном счете, греко-католическая (униатская) церковь и родила в Галиции политическое «украинство» в ярко выраженной форме «москвофобии».
В XIX веке радикальным выразителем галицийской идеологии стал провинциальный поляк Францышек Духинский, твердивший, что русские – вообще не славяне, а помесь угро-финнов с татарами, что эта «варварская нация» украла историю Киева, принадлежащего одним малороссам как истинным наследникам Святого Владимира. (Именно это провозгласил, немного в других словах, нынешний Папа Римский Иоанн Павел VI во время своего недавнего визита на Украину). Тема «украденной истории», щедро спонсируемая Ватиканом и Веной, позднее воплотилась в капитальный труд патриарха украинской историографиии Михаила Грушевского – его девятитомную «Историю Украйны-Руси» (1908).
Еще на рубеже ХIХ-ХХ веков самобытность малороссийской культуры совсем не означала антирусского сознания не только в Малороссии, но и в самой Галицкой и Карпатской Руси. Более 100 тыс. подписей стояло под петицией галичан («галицко-русского народа»!) в Венский парламент в 1880 году о праве изучать и преподавать русский язык: «Галицко-русский народ по своему историческому прошлому, культуре и языку стоит в тесной связи с заселяющим смежные с Галицией земли малоросским племенем в России, которое вместе с великорусским и белорусским составляет цельную этнографическую группу. Язык этого народа, выработанный тысячелетним трудом всех трех русских племен и занимающий в настоящее время одно из первых мест среди мировых языков, Галицкая Русь считает своим».
Такие настроения грозили обрусением и, в конечном счете, торжеством идеи единения с православной Малороссией и Москвой. Поэтому в преддверии Первой мировой войны Вена и Ватикан начали спешно готовить Галицию на роль «украинского Пьемонта». Задача состояла в том, чтобы превратить русинов и галичан в украинцев, дать им лозунг всеукраинского единства, но с антирусским вектором, который, в случае победы австро-германского блока в войне сулил отрыв уже всей Малороссии от России. Этим и занялась «украино-австрийская партия», одним из лидеров которой был австрийский граф и офицер, католик, будущий униатский митрополит Андрей Шептицкий, разработавший план разрушения православного исторического сознания малороссов Российской империи с тем, чтобы, «как только победоносная Австрийская армия вступит на территорию русской Украйны… эти области возможно полнее отторгнуть от России и придать им характер области национальной, от России независимой, чуждой державе царей».
Уже в 1882 году в ответ на культурный русофильский подъем в подвластных ей областях Австро-Венгрия начала настоящий террор против священников и мирян, переходивших в православие, и даже просто против русскоговорящих. Кто стоял за этим террором? Историки давно дали ответ: «Австро-мадьярский террор, охвативший прикарпатскую Русь», осуществляли «братья, отрекшиеся от Руси, ставшие не только прислужниками Габсбургской монархии, но и подлейшими палачами родного народа… Прикарпатские униаты были одними из главных виновников нашей народной мартирологии во время войны» (П. Гардый, Нью-Йорк, 1960 год).
Прикарпатские униаты еще в 1912-1914 годах (не было ни сталинских репрессий, ни даже победивших большевиков) воевали на стороне австрийцев против малороссов и русских. Так что не надо морочить головы мифами о том, будто бандеровские УПА и ОУН «боролись с Советами».
Можно только дивиться пророческому дару П. Н. Дурново, читая его знаменитую «Записку», которую за несколько месяцев до начала Первой мировой войны он подготовил для Николая II: «Государь! Единственным призом в этой войне может быть Галиция», но «только безумец может хотеть присоединить Галицию. Кто присоединит Галицию, потеряет империю...» Галицийский (не украинский!) национализм униатов имеет лишь один аналог – ненависть хорватов (части некогда единого сербского этноса, окатоличенного в XIV веке венграми) к православному сербству. Но Сталин посчитал себя дальновиднее Дурново и… присоединил Галицию.
После революции 1917 года в полном противоречии с мифом о «подавлении советским тоталитаризмом украинской идентичности», первые два десятилетия «Радянськой влады» стали золотым веком галицийской идеологии. Большевики издали в 1923 году постановление ЦК ВКП(б) об обязательной украинизации, несмотря на то, что влияние «самостийничества» в самом малороссийском народе еще в первой четверти XX в. было ничтожным. Тотальная украинизация с повальной сменой фамилий (из Максименковых делали Максименко и т.п.), разгром русской культуры, Церкви, уничтожения консервативных элементов образованного слоя, адаптация усилиями «школы Покровского» терминологического аппарата униатской «австрийско-украинской» партии под нужды классовой борьбы на Украине – таковы вехи этого «крутого маршрута». В позднесоветское время антирусские аспекты доктрины запоздало пытались откорректировать, но общий итог изменений в сознании народа таков, что теперь даже запрет в 50-е годы униатской церкви – этого прямого пособника гитлеровцев – подается как террор против идейных борцов национального движения (хотя роль и деяния бандеровцев полностью повторял феномен униатов на австрийской службе в 1912-1914 годах).
Современным политикам следовало бы хорошенько усвоить, что советский период объявляется сегодня «продолжением рабства украинского народа под игом русского империализма в новой большевистской форме» ни кем либо, а именно носителями галицийско-униатской идеологии. Точно так же следовало бы знать, например, что такое Закарпатье. Ведь это уже не Галиция, это - православные русины. Советская власть действительно репрессировала их, но они не были союзниками бандеровцев, репрессии большевиков в Закарпатье фактически продолжили дело униатов, по замыслу которых закарпатские русины переименовались в «украинцев». Поэтому-то сегодня потомки русинов голосуют против Ющенко, который победил в Закарпатской области с ничтожным перевесом, тогда как на остальной части украинского Запада (Львовская, Ивано-Франковская, Тернопольская, Ровенская области) за «галицийский» проект было подано до 90% голосов.
Униатство сегодня объявляет себя единственной воинствующей «крестоносной» церковью «украинского возрождения» с целью сокрушить православие и прорусское мировоззрение украинцев, и «вонзить зажженный факел трезубца в алчную морду русского медведя» (пафосные вирши Дмитрия Корчинского). Процесс раздвоения уже затронул Православие, которое всегда было и остается главным духовным препятствием для вершителей «галицийского дела». В эту точку направляют свои усилия и зарубежные католические фонды вроде германского «Кirche in Not», и знаменитый «Коллегиум-руссикум» в Ватикане.
Украинский проект
Сегодня есть шанс выдвинуть новый исторический проект для Украины. Украинское самосознание является в наши дни самосознанием миллионов людей, действительно дружественных России – тех, кто вместе с русскими готовы противопоставить антимосковитству конкурентноспособную идеологию сотрудничества.
Надо понять, что только отречение от общерусской и общеправославной судьбы позволяло выстраивать для Украины модель развития, стратегически ориентированного на Запад. Отсутствие общерусского исторического проекта без комплекса «младшего брата» (это и есть подлинно украинский проект!) загоняет идеологически аморфный официальный Киев в тиски между экономическим менталитетом многонаселенного промышленного востока и пассионарным антирусским западом. Отождествление «украинства» с антимосковитством с его вечным спутником - комплексом «младшего брата» стало препятствием к самоутверждению новой Украины. Отсутствие полнокровного, исторически масштабного украинского проекта ведет к преобладанию галицийских идей в информационном пространстве Украины.
Убийственный диагноз поставил москвофобии историк зарубежья Н. Ульянов: «Когда-то считалось само собой разумеющимся, что национальная сущность народа лучше всего выражается той партией, что стоит во главе националистического движения, - нынешняя же украинская москвофобия дает образец величайшей ненависти ко всем чтимым и наиболее древним традициям и культурным ценностям малороссийского народа: она подвергла гонению церковно-славянский язык, утвердившийся на Руси со времен принятия христианства, и… общерусский литературный язык, лежавший в течение тысячи лет в основе письменности всех частей Киевского государства, меняет культурно-историческую терминологию, традиционные оценки героев и событий… Все это означает не утверждение, а искоренение национальной души».
Что мешает осуществлению нового украинского проекта сегодня? Два крайние подхода к происходящему - мнимо противоположные, ибо смыкающиеся в призывании духов хаоса. В России это выглядит как позиции Анпилова и Немцова. Первый осаждает посольство Украины криками «Да здравствует СССР!», второй бьется за вселенскую демократию на Майдане Незалежности и поддерживает тех, кто не хочет общаться с журналистами из России на «поганой российской мове». Палеомарксист Анпилов вряд ли изменит своей вере в то, что одинаковый кусок хлеба для всех примиряет бандеровца и комсомольца. Однако Немцову, подставляющему плечо обличителям «варварской России», следовало бы знать, что предки его новых друзей практиковались не только в истязаниях православных: они еще вырезали звезды на телах евреев, делая это так, что дивились эсэсовцы.
В 90-е годы ослабление позиции России на Черном море имело косвенным следствием поддержанный Западом мятеж косовских албанцев, - этот второй (после Чечни) акт драмы на поствизантийском пространстве. Дальнейшее ослабление ударит по всему восточнохристианскому миру. С геополитической точки зрения Украина давно сдавлена с двух сторон «латинской» Галицией, и крымскими татарами, поощряемыми соответственно из Львова и Стамбула. Из этих тисков она вырвалась лишь однажды - решением Переяславской Рады.
Если сегодня Киев окажется под властью галицийской идеологии, это разожжет пожар на Кавказе и приблизит агонию Юга России. На Западе есть силы, которые в интересах контроля над единым стратегическим пространством (Крым - абхазское побережье - Батумский порт), попытаются направить течение кризиса к разделу Украины. Борьба за радикальное изменение баланса в большом Средиземноморско-Черноморском ареале не завершена. Аналитики давно предупреждают о существовании сценария с использованием «крымскотатарской карты», превращающего Крым во второе Косово.
Сейчас на Украине много говорят о возможностях выхода из кризиса путем изменения унитарной формы государственного устройства на федеративную. Перешла в стадию «практического действия» идея автономизации украинского Юго-Востока. Все эти инициативы могут оправдать себя только в одном случае, - если они на деле послужат сохранению единства и целостности Украинского государства, поставленного президентской избирательной кампанией 2004 года на грань распада.
Источник: Портал "ЕДИНОЕ ОТЕЧЕСТВО" — http://www.otechestvo.org.ua/vesti/2004_12/v_17_04.htm
