Я остаюсь при своём: Традиция и Огонь!

Предлагаем Вашему вниманию достаточно известную и, правда, уже несколько подзабытую статью одного не менее «известного национал-революционера», некогда написанную в связи с выходом скандальной книги Эдуарда Лимонова «Другая Россия», которая оказала, поистине, разрушительное воздействие на умы подрастающего поколения нацболов. Почти десять лет тому назад в Национал-Большевистской Партии произошёл очень знаковый раскол, когда часть национал-большевиков, возмутившаяся откровенно либеральным курсом Вождя, создала сначала сетевой проект «НБП без Лимонова», а затем и Национал-Большевистский Фронт («Русский Национал-Большевистский Фронт» Ивана Струкова, в свою очередь «отколовшегося» от НБФ — это уже совсем другая «песня»). Сегодня пресса стала уделять чересчур пристальное внимание «Национал-революционному Чёрному Блоку» (http://vk.com/n_r_blackbloc), активисты которого «отличились» на «марше мира» в Москве, «маршируя» вместе с откровенными русофобами-бандеровцами и ЛГБТ-сообществом, и публично сожгли флаг Новороссии 4 ноября 2014 года. Самое парадоксальное, но теперь именно нацболы-лимоновцы из партии «Другая Россия», отважно воюющие на Донбассе, вернулись к «огню и традиции», тогда как новоявленные «национал-революционеры», откровенно братающиеся с их врагами, включая и автора статьи (который почитывает Юкио Мисиму, пописывает статейки и грозится перебить всех «ватников» во славу, так сказать, «торжества Абсолюта»), к «либидо и утопии». Само Время внесло свои безжалостные «коррективы» и сокрушило прежние «мифы», превратив их в труху. Жалкую и комичную, гремящую дурацкими бубенцами и бубенчиками. Но Битва всё равно продолжается и огонь, страшный и бесчеловечный, жадно пожирает страницы «модных» книг! Если ранее «герои-декаденты» кричали «Да, смерть!», то ныне Наш Крик, Наш Клич — «ДА, ЖИЗНЬ!». Статья публикуется на дискуссионной основе и в сокращённом виде.  

На фото: Нацболы-добровольцы на Донбассе.

В 1999 году благодаря харьковским товарищам я вышел на НБП. Партия тогда обладала двумя признаками, абсолютно идентичными моему мнению о методах борьбы и идеологии вообще.

1. Главное отличие от остальных оппозиционных структур, то есть убеждённость в невозможности легального прихода к власти и спасения России борьбой в рамках конституции вообще. То есть партия была радикально настроена на революцию. 2. «Программные документы». Программа была достаточно обширной, чтобы стать платформой, объединяющей весь творческий элемент русской оппозиции, люди, способные на решительные действия, при этом до знакомства с национал-большевизмом обитающие на ультраправом либо столь же радикальном левом спектре национал-патриотического лагеря, весь этот превосходный революционный элемент мог впервые продуктивно работать в рамках одной структуры. Благодаря этим двум моментам я и подобные мне понимали, что выход для России только в национал-большевизме.

1. Национальная революция или смерть.

2. Программа не узкая, догматичная, косная, а имперская, обширная, соответствующая сложному Русскому гештальту, обладающая притягательными пустотами для экспериментального характера творческого, революционного элемента русской оппозиции.

Гауляйтеры были региональными лидерами. Для победы партии нужны были 45 Геббельсов и Дзержинских. Ленин смог – сможем и мы, Гитлер смог – сможем и мы, говорила НБП. Конечно, тяжело было балансировать на этом пограничном пространстве. Завидуя прекрасной молодой необычной партии, лидеры левых обвиняли её в фашизме, правых – в троцкизме. К моему сожалению, вскоре наметилась тенденция, на первых порах, довольно незаметная. Партия начала кренить влево. В печатных изданиях, проясняющих линию руководства говорилось о скорой смене гауляйтеров комиссарами. В идеологическом пространстве НБП Ленин вытеснил Гитлера, Дзержинские вытеснили Геббельсов. Данные яркие образы красной революции, как стало видно, также разделили судьбу вытесненных представителей революции фашистской. Скоро они тоже покинут данное идеологическое пространство. В отличие от холодной застывшей механики окружающих оппозиционных структур, НБП обладала живым органическим характером. В терминологии Юнгера партия обладала мастеровым характером. НБП пребывала в измерении созидания, становления, творческого хаоса рождения чего-то тотального. Лимонка лучше всего отражала это состояние партии. Однако было ясно, что слишком долго подобное состояние не продержится. Наметится идеологический скелет будущей доктрины и после уже покроется мускулатурой, кожей и т.д.

Точка в формировании данного скелета, а также точка в той переходной тенденции полевения НБП была поставлена «Другой Россией». Сейчас в наше время разница между категорически правым и категорически левым – это прежде всего разница между Огненными сверхчеловеческими иерархиями трансцедентных измерений Эволы и Генона и либидо, хлопающим на каждой странице Сартра и Маркузе. Я не нашёл практически ни одной страницы, которая не была бы пропитана либидо Фрейда – «конквистадора бессознательного». Это книга декаданса, она констатирует конец и смерть запада, а вместе с ним и России. Однако то, что предлагается как лекарство – оказывается одной природы с заболеванием. События Нового Завета восприняты как сугубо человеческие взаимоотношения в физическом измерении, и не более того. Вместо таким образом нивелированных моментов Православия, материализованных моментов, предлагаются более грубые объекты как фетиш новой религиозности – Сатурн, тунгусский метеорит и т.д. Нынешний запад мыслит примерно такими же категориями. Отношение к «толстой старухе РПЦ» грубо проектируется на Православие вообще. В России довольно многочисленный национал-революционный элемент Православного вероисповедания, при этом все эти люди не испытывают ни малейших сомнений в ничтожности и предательстве «толстой старухи РПЦ». Вера и отношение к официальным церковным властям полностью расходятся. Сексуальная комфортность, её пропаганда могла быть действительно ошеломительной в годы Союза и уж тем более в империи Романовых. В данный же исторический момент это всего лишь угадывание тенденции, это опережение на шаг или на полшага своего времени. Пропаганду подобного можно себе представить в странах развитого капитализма. Комфортность в чем-либо там уже достигнута. Всё, и даже человеческие отношения, там пребывают в состоянии ликвидности, возможного перехода из рук в руки. Среди такой общей текучести и динамики семейная статика и однообразие выглядит несуразно. Семейные перегородки – это последний форпост традиции на прогрессистском западе. Вести пропаганду сексуальной комфортности в стране, над которой нависла угроза военного вторжения извне, при наличии невиданной в нашей истории пятой колонны врага изнутри, это, на мой взгляд, совсем не то, что следовало бы делать и пропагандировать. В идее сексуальной комфортности, в самом выражении её, без труда угадывается то, что пребывает за кадром (временно), между строк, по ту сторону текста. Я имею в виду всё то, что выходит за пределы отношений между мужчиной и женщиной… Читателю предполагается додуматься до этого самому, всего лишь сделать в мыслях шаг-два вперёд на пути, указанном в книге. На западе этот вопрос сейчас очень актуален. Этой, на их взгляд, сверхважной проблеме там сейчас отдаётся огромная сумма времени и информационного пространства. В Русском адате не найдено ничего позитивного и его предлагается уничтожить. Если бы речь шла о взгляде иностранца, не уважающего и не желающего понять всю сложность данного вопроса, причина его вывода была бы ясна. Феномен чеченского мужества, который мы вынуждены констатировать практически на всём протяжении нашей истории, имеет своим истоком этот самый адат. Важнейшая часть адата – институт чеченской семьи, рода, клана и т.д. Именно благодаря этому могущественному традиционному явлению у чеченского бойца присутствует мистическое понимание нации. Только через призму семьи, клана, пода возможно понимание нации, как одновременного присутствия умерших, живущих и тех, кто ещё не родился. Благородная чистота поступков, совершённых многими поколениями прошлого, формирует индивида, живущего сейчас, не позволяет ему предать, сойти с прямого пути. Предательство – это потеря вечности, это изгнание из рода, из цепи постоянного присутствия тех, кто был и тех, кто будет. Речь должна идти не об уничтожении Русского адата, а об очищении его проявлений, воскрешении его. Народ, достигший такого могущества, не мог обладать изначально плохим адатом. Из хорошо сохранившихся источников известно, что именно в рамках семьи русский ребёнок, ведомый своим отцом, проходил инициации в определённые годы. Это формировало будущего покорителя Евразии. К убийству же адата, его забвению, всегда стремились завоеватели, чужеземцы. В последние века на этом была основана программа всякого рода прогрессистов, модернистов. Из дерева можно сотворить всё, что угодно, только сначала его надо срубить, отделить от корней. Нация, воплощённая в семьях, кланах, родах, а также в кастах, должна быть насильственным путём приведена в состояние аморфной, беспорядочной, мутящейся массы. Только в этом случае можно вылепить из неё что-либо новое разного рода утопистами. В трёх революциях 20-го столетия отношение к прошлому было совершенно различным. В Германии, после прихода НСДАП, восстановление своих родовых корней всячески поощрялось. В ордене, где концентрировался цвет расы, генофонд будущего Рейха, предоставление родословной до 1750 года было обязательным. Подобно тому, как приходится ампутировать неизлечимо больную часть тела, способную к тому же заразить организм болезнетворными бациллами, и после заменить протезом, поступили в фашистской Италии. Из учебников истории, прочей литературы было практически извлечено, ампутировано всё итальянское средневековье. Это было сделано для того, чтобы привести нацию к своему непревзойдённому источнику могущества и воли, к Великому Риму. Большевики действовали совершенно отличным от вышеприведённых примеров образом. Дерево было срублено, материал был запущен на воплощение утопии. С испуганной массой можно было делать всё, что угодно, гнать в трудармии по примеру Троцкого и т.д., и т.п. Энтузиазм, вызванный пропагандой чего-то невиданного, не имеющего аналогов в прошлом, должного прийти раз и навсегда и принести на землю рай, так вот этот энтузиазм, особенно после веков традиции, способен достигнуть чудовищной мощи. Это можно сравнить с неожиданной ядерной вспышкой религиозного фанатизма. Однако такое искусственное явление, родившееся в голове всякого рода гениев – не может быть долговечным. Искусственно порождённый энтузиазм, фанатизм так же быстро, как пришёл, и исчезает. То, что имело начало, не замедлит со своим концом. Режим, который основан на традиции, знает, что на его стороне сама вечность, также как и сражающийся за этот режим воин. Напротив, прогресcистская Утопия, не успев прийти к власти, уже содержит элементы своего скорого падения, так как она вызвана, прежде всего, теориями, адекватными условиям настоящего исторического момента. Итак, данная книга является точкой в тенденции, получившей своё начало где-то в 1999 году. Национал-большевистская партия была прекрасным, вызывающим восхищение авангардом всей многочисленной национал-патриотической оппозиции. НБП была зоной прямого действия. Объекты врага как для ультраправых, так и для ультралевых, сейчас в России удивительным образом совпадают. Эти столь разные люди шли в партию, понимая, что здесь не спорят о взглядах, а занимаются непосредственно теорией и практикой революции. Сейчас же партия, на мой взгляд, покидает пространство боевого авангарда русской революции и уходит в сектантство, в глухую экзотику. Со своими вульгарными экспериментами новой религиозности (Сатурн, метеорит и т.д.), с пожеланиями туркам взять Берлин, с сексуальной комфортностью – партия замыкается, становится сектой. Уходит в ещё более яркую чудность, вычурность, непонятность. Партия была исключительно сильна своей обширной программой и, прежде всего, прямым действием. Она вызывала восхищение, сейчас же стремление быть как можно более круче и радикальнее привело её в состояние, способное пробудить недоумение или смех у окружающих. Маргиналы, непрофессионалы, люди без места были исключительно важны для революционных партий, потому что были лучшими ловцами душ человеческих, лучшими виртуозами перевоплощения. Многолетнее кочевничество из профессии в профессию, из класса в класс, из сословия в сословие породили тотальных знатоков души народной. Каждый из них был способен казаться или даже являться своим для самых разных пластов, ветвей нации. Подчёркивание своего отличия, радикального отличия от всех тех людей, с которыми они работали, было бы для данных маргиналов самоубийством. Их функция как раз заключалась в обратном. Казаться и являться настолько своими для народа, чтобы не возникло даже мысли об отличии. В связи с этим становится понятен известный персонаж, севший в поезд (в Финляндии) в котелке и вышедший из поезда (в Питере) в кепке. Яркое, громогласное подчёркивание своей отличности, вычурности, маргинальности, психопатии – это нечто совершенно противоположное практике революционеров прошлого. Это ещё один путь скатывания НБП в экзотику, в секту. Итак, повторюсь: «Другая Россия» - это книга декаданса, это констатация смерти западного общества, а вместе с ним и России, однако то, что предложено, как лекарство – это всего лишь один из симптомов приближающейся смерти. Все эти искусственные выкладки будут без труда вытеснены в худшем случае – живой традицией востока или, в лучшем случае, пробудившейся тотальной русской традицией. Спасение России может принести только тот, кто, подобно аятолле Хомейни распахнёт настежь двери в иррациональное измерение русского Бога. Для того, чтобы выполнить свою фундаментальную роль, НБП должна была выстоять и закрепить за собой плацдарм, отражающий всю сложность и парадоксальность русского мира, плацдарм, пребывающий вне искусственных определений – правого, левого и т.д. Вместо этого партия покинула данный плацдарм и заняла позицию, находящуюся вообще вне русского гештальта и даже враждебную ему. Это была единственная партия, в которой можно было увидеть среди массы рук, поднятых в знак приветствия – устремлённые вверх широко раскрытые ладони рядом с поднятыми кулаками. Наиболее полного выражения парадоксальной русской революционности, сконцентрированной в одном месте, не встретишь более нигде. Однако, на ой взгляд, этому пришёл конец.

В идеологическом пространстве НБП либидо одержало победу над огнём, утопия одержала победу над традицией. Я всегда придерживался первого (огня и традиции) и ненавидел второе (либидо и утопию).

<...>

Понять, через какую метаморфозу прошла партия в последние годы, поможет рассмотрение эволюции такого центрального понятия, как национализм. 1. Идентификация своих ведётся по сугубо биологическим, физическим признакам. Национализм – Расизм.

2. Национализм. Идентификация своих ведётся по духовным, интеллектуальным признакам. На основе культуры, религии, истории, цивилизации. Именно это, второе определение национализма было базовым, фундаментальным определением НБП. В программе это звучало примерно так (слово в слово не помню): «Русским является тот, кто считает русский язык своим языком, русскую культуру – своей культурой, русскую историю – своей историей».

После выхода «Другой России» стало ясно, что идентификация своих уже ведётся совершенно по иным признакам, по признакам, которые абсолютно враждебны признакам предыдущим. Итак.

3. Своим является тот, кто ненавидит и не признаёт Русскую культуру, Русскую историю, Русскую традицию даже Русскую географию и природу, естественно, и Русскую нацию, идентифицируемую по признакам 1 пункта или 2-го ненавидит тоже. Религию, бывшую в течение тысячи лет национальной, также не признаёт. Остаётся только задуматься серьёзно над тем: а что же он признаёт и считает своим? Я же, как и раньше, остаюсь в категории 2 с огромными симпатиями к категории 1. Повторяю партийный лозунг, который в силу вышеупомянутой партийной тенденции для многих стал предрассудком прошлого: «Россия всё – остальное ничто!».

<...>

Всё, что я хотел сказать сконцентрировано в этих последних формулировках: для выполнения своей провиденциальной роли сейчас, в начале 3-го тысячелетия, партии следует обладать следующими признаками: 1. Пребывать по ту сторону искусственных определений правого и левого. 2. Футуризм, которым живет сейчас НБП (его яркостью был бы доволен сам Маринетти), этот восхитительный футуризм должен быть уравновешен радикальным фундаментализмом. 3. Всем уже достаточно хорошо известно, что Евразия это не Европа, я же хочу добавить, что это и не Азия. Из истории следует, что создание на этом огромном пространстве монолитной имперской крепости, не павшей окончательно до сих пор, стало возможным только после империостроительной экспансии с Запада. Все объединения, рожденные до этого по инициативе Востока, были крайне эфемерны и недолговечны. Сосуществование огромного конгломерата импульсивных азиатских народов стало возможным только благодаря индоевропейскому, имперскому становому хребту – Русской нации. Независимо от цвета и формы тела кость всегда белая.

Игорь Гаркавенко

"Семён Семёныч..." (к/ф "Бриллиантовая рука")

Релевантная ссылка:
 

*Андрей Песоцкий: Игорь Гаркавенко. Горе от ума* 

http://falangeurasia.blogspot.ru/2014/08/blog-post_1.html