I. Введение
Наша культура больна. Веками она подвергалась разрушению. Её составные части постепенно разъединялись и обособлялись от своих естественных, жизненных корней. Подобное разрушение культуры можно исправить, привести в первозданный вид только при помощи соединения, или воссоединения.
В слове "культура" есть что-то, что слегка раздражало меня на протяжении лет. Кажется, люди используют его неясно и двусмысленно. Когда я начал преподавать мировую литературу в переводе в Техасском университете осенью 1984 года, я занялся более обстоятельным исследованием понятия "культура", с намерением использовать найденное в моих лекциях. Итогом стало открытие "культурной решётки" (culture grid). Культура состоит не менее чем из четырёх различных категорий, каждая из которых существенна для идеи культуры в целом, и ни одной из них нельзя пренебрегать при попытке описать её во всей полноте. Эти четыре категории являются следующими: этническая культура, духовная культура, вещественная культура и языковая культура. В самых последних обсуждениях этих культурных категорий ударение делалось на само существование четырёх категорий и необходимость каждой из них для описания целого.
Это ударение было полезным постольку, поскольку оно делалось, но оно было весьма неясным. По сути, то, что происходит с действующими культурами, суть непрерывное взаимодействие культурных категорий друг с другом. Происходит постоянное движение и переплетение этих категорий, каждая из которых помогает укреплять остальные.
Наша первая задача – установить составляющие части культуры, т.е. детальную карту человеческого опыта и деятельности. Затем, следует обязательно раскрыть влиятельность каждой из категорий, и лучшую сторону каждой из них. В заключение, необходимо замкнуть круг путём воссоединения составных частей в естественное жизненное целое, в котором личность станет человеком с истинной культурой (a culturally authentic man). Более того, процесс "замыкания круга" помогает вновь укрепить саму культуру.
Этот динамичный процесс порождён сознательной попыткой объединить культурные категории и таким образом восстановить интегральную (цельную) культуру. Сначала это нужно сделать на индивидуальном уровне, чтобы можно быть перейти на коллективный уровень. Культурное воссоединение начинается изнутри.
В заключение этой статьи станет очевидно, что, если человек способен понять, что идеальная культура есть единое целое, и что личность действительно свободна только в среде цельной культуры, то последует целый ряд личных и общих требований. Эти требования, как правило, идут вразрез с общим направлением современной жизни, которая имеет склонность к разрушению культуры, при помощи мнимых интересов отдельных индивидуумов. Такой индивидуум, отделившийся от своей культуры, затем становится лёгкой добычей для людей, преследующих различные временные интересы. Эти интересы могут затрагивать политические взгляды, или новые потребительские товары, или одну из миллиона других вещей. Разъединённый, разобщенный индивидуум, отрезанный от своего естественного состояния, более восприимчив к таким внушениям, чем тот, кто твёрдо стоит на почве подлинных и осознанных культурных ценностей. Настоящие культурные ценности такого рода не могут, однако, быть созданы искусственно. Они должны произрастать из глубокой исторической почвы.
II. Культура
Чтобы раскрыть идею цельной культуры более полно, должно быть достигнуто более широкое понимание культурных категорий. Так называемая культурная решётка изображена на рисунке ниже. Данная решётка показывает четыре культурные категории, расположенные так, чтобы быть более понятными, чем просто список, которым они могут быть выражены. Пара в левой части схемы главным образом материальна по природе, тогда как пара в правой части большей частью символична. В то время как верхняя пара может быть рассмотрена как первичная, нижняя пара – вторична.
Все культурные категории подразумевают связь между двумя или более людьми. Этническая культура коренится в половых связях между мужчиной и женщиной, которые осуществляются с целью производства детей. Плодом этого союза является телесное выражение культуры, её проявление в материальном мире. Без этой воспроизводственной деятельности точное воплощение (олицетворение) культуры явно невозможно. Само тело, в виде ДНК, понимается многими как кодировка точных культурных образцов, и действительно, культурные данные, поглощенные развивающимся человеком (особенно в течение нескольких первых лет жизни), как ни странно, имеют следствием постоянные физические изменения в мозге (см. Brad Shore, Culture in Mind, Oxford, 1996). Связь, которую живущие индивидуумы имеют со своими предками, – это не только символическая связь, но также и физическая. Нераздельность с телами наших предков создаёт как бы культурное ”сверхтело” для нас. Этническая культура – это культура, воплощенная в человеческом теле.
На другом краю видимого спектра находится духовная культура. Этос (дух) культуры – это её символичность или идеология. Это та часть культуры, которая больше всего интересует нас, поскольку мы, как правило, наиболее очарованы именно идеями культур, как своей собственной, так и других. Это та часть культуры, которая содержит структуры, модели и мифы (или мета-рассказы), слагаемые из символических идей. Слова “этнический” (ethnical) и “духовный” (ethical) выбраны здесь, хотя могли бы использоваться и другие термины для того, чтобы показать древнюю связь между биологией и идеями. Для древних греков этнос, или племя определялось богами, для которых совершались жертвоприношения, и, следовательно, от которых племя получало свои вознаграждения. Греками были те, кто совершал жертвоприношения греческим богам, говорил по-гречески, и сохранял греческий этнос биологически. Подобный пример веры мы находим и в других индоевропейских ветвях традиции.
Символическая, или духовная, культура совершенно невидима и сверхчувственна. Мы знаем о ней благодаря её проявлениям в трёх других ветвях культуры: этнической, материальной и языковой. Символическая культура полностью закодирована в языковой культуре. Это чрезвычайно важно для языкового кода, на котором говорят и который понимают представители данной культуры. Но языковой код, его фонология, морфология, синтаксис и семантика составляют также совокупный семиотический код, с помощью которого представители культуры понимают мир и выражают своё положение по отношению к другим частям мира. В отсутствии такого общения между людьми и мета-общения между людьми и другими частями вселенной (например, богами и/или Природой), люди будут беспомощны в мире.
Материальная культура легко видна. Она слагаема из всего, что культура производит, т.е. все физические предметы, созданные представителями этой культуры. Это может быть каменный наконечник стрелы, или небоскрёб. Это предметы которые создаёт человек, после того как он представил их в своём сердце. Другими словами, это искусственные предметы, т.е. “созданные трудом человека”. Часто те сведения, которые мы знаем о древней культуре, собраны по предметам, значение которых утеряно. Но часто с помощью этих предметов мы можем воссоздать культурные ценности. Если бы современная культура была оценена только своей материальной стороной, то я не представляю себе, что археологи будущего смогли бы понять из неё. Они, конечно, признают её титанической, но, возможно, также бесплодной и пустой.
Одна вещь, которая должна быть очевидной, – это то, что составляющие части культуры – не замкнутые и изолированные категории. Скорее, они суть четыре стороны проявления, которые принадлежат большему целому. Каждая категория взаимодействует с остальными тремя в живом общении. Языковая культура пересекается с материальной в виде письма, надписей, книг, компьютерного программного обеспечения и т.д. Символическая культура не только обеспечивает формы для производства вещественных предметов (таких, как храмы и скульптуры), но также обычно определяет природу физического воспроизводства в виде законов и обычаев, окружающих брачные отношения и воспитания ребёнка. (Современный повсеместный беспорядок и упадок этих обычаев настолько же очевиден, насколько очевидны большинство традиционных обычаев, обнаруживаемых в старых временах или других культурах.) Четыре основные культурные категории пересекаются и воздействуют друг на друга, и ни одна из них не может существовать без остальных трёх. Изменения в одной будут неизбежно приводить к переменам в других частях. Прочность одной поможет укрепить другие, тогда как слабость одной будет лишь естественным итогом распространения этой слабости на всё остальное. В текущем состоянии культурного разделения ощущение цельной сущности культуры было утеряно. Основная причина этого разделения также станет очевидна. Один из наиболее действенных путей для восстания против современного мира, это предпринять (вос)соединение культуры, осуществить личный и культурный синтез, или «сведение вместе», различных категорий культуры.
Чтобы совершить это восстание, нужно начать с себя. Внутренний синтез культурных категорий должен быть гармоничным. То есть, несмотря на то, что люди в известной степени свободны в ”смешивании и сочетании” составных частей культуры, только глупцы могут со всей серьёзностью полагать, что они сами будут достаточно умны, чтобы спроектировать такой синтез, до того, как они станут, в сущности, законченными плодами культуры и личностью. Это то же самое, что и попросить ребёнка, спланировать его жизнь, когда ему восемь лет! В таком случае мы не удивимся, почему этот человек будет очень несчастен в двадцать лет. Личный культурный синтез теоретически существует в потенциале. Это работа личности по осуществлению синтеза, претворению его в жизнь, осуществлению возможности.
Этот ранее существовавший культурный синтез, к которому мы стараемся вернуться на более высоком уровне, может иметь свои корни только во времени, когда объединённое целое было цельным. Это основная причина того, почему люди заинтересованные в культурной аутентичности так часто тоскуют по язычеству, или древним временам. Это не столько стремление к “язычеству” как таковому, сколько стремление к единству и целостной природе своей сущности и культуры, которое возможно в таких обществах. На личном уровне задача человека, практикующего цельную культуру – раскрывать, а затем приводить к согласию содержимое его тела, мозг (разум), язык (речь) и его каждодневные поступки. Каждая часть жизни находит свои отклики в других составляющих частях такой многогранной жизни. Тело содержит код, который несёт необходимое “повествование” обо всех предках. Культурные мифы соединяют их, эти мифы перекодированы в существующие сказки, часто выраженные устаревшими языками. Эти коды несут в себе намёк для внутреннего действия, которое может привести человека обратно в цельное состояние бытия. Это то, как они действовали в давние времена, и это то, как они действуют сегодня. Только читать и думать об этих примерах обычно недостаточно. Должна быть испытана дополнительная техника, разработанная для того, чтобы запечатлеть коды сознательного разума. Должны быть испытаны высокие уровни повторяемого, сосредоточенного, упорядоченного и напряжённого мышления. Но здесь не место вникать в эти техники.
Важнейшую часть развития культурного воссоединения личность затрагивает, сознательно взаимодействуя с другими людьми, принадлежащими к этой культуре. Культура – это, в конечном счёте, отношения между людьми. Опыт отдельной личности – это разновидность мистицизма, а не проявление целостной культурной деятельности. Человек должен определить для себя, как он может лучшим образом способствовать культурному воссоединению, или предоставить определить это другим. Одни обеспечат будущему здоровые тела, другие будут создавать учреждения, которые будут укреплять и поддерживать культуру, третьи будут обучать традиционному верованию и языкам культуры, остальные будут создавать и изготавливать художественные и практические вещи, которые несут в себе культуру материально. Некоторые выдающиеся личности смогут внести вклад в более чем одну из этих областей. Всех их нужно рассматривать как работающих вместе как единое целое.
Известно, что все идеи культуры, кажется, каким-то образом уходят корнями в “прошлое”. Для того чтобы понять идею “прошлого”, нужно рассмотреть идею самой истории.
III. “История” идей
Понятие “истории” может быть либо иррелевантным (не относящимся к делу), либо существенным для цельной культуры, в зависимости от того, как его понимать. Если кто-то понимает под историей существующую цепочку событий, происходящих с давнего прошлого до настоящего времени, наделённых мировым значением и смыслом, то “история” может быть объявлена “чушью”. История никогда не была, и никогда не будет, своего рода научными поисками, ограниченными “голыми фактами”. История (history) – это то, что она есть: предание (story). Все предания суть рассказы. Чтобы иметь полный смысл, они содержат точные характеристики нравственности, противоречий и особенно “интриг”, которые действительно интересны для слушателя, или читателя. Перечисленные характеристики показывают, что “история” есть только переработка мифологии в светский вид. В этом нет ничего плохого, за исключением лжи, которая может быть воспитателем, если люди думают иным образом, что, конечно, многие и делают. Это обстоятельство, по которой миф, или мета-рассказ, современного мира, в пределах которого большинство людей живёт сегодня, имеет в качестве одной из основных своих опор идею “объективной истории”. (Это мета-рассказ, унаследованный от иудео-христианства, которое было первой идеологией для сакрализации светских исторических событий и наделения их мировой значимостью.) И с другой стороны, если под историей мы понимаем синтетический взгляд на мифы, структуры и идеи, так же как и разные события, обозреваемые через время, тогда “история” есть основа культуры.
Мирча Элиаде никогда не уставал указывать на то, что миф пытается уничтожить историю. То есть, миф всегда правдив и периодически повторяется вследствие присущих ему структурных характеристик. Тем не менее, история, в обычном понимании, представляется временной правдой, постоянно открытой для разносторонних толкований, и в основе хронологической и последовательной. Мифы – это всегда правда, тогда как история часто есть торжество абсурда. Французский мыслитель и критик Ален де Бенуа и другие, обращали внимание на то, что прошлое, настоящее и будущее на самом деле не линейное движение, но суть три совершенно разные измерения человеческой жизни. Другие идеи, например, Освальда Шпенглера, придают особое значение “морфологии истории” и видят культуры, как естественные субъекты “истории”, связанные циклическими законами рождения, жизни и смерти.
Хотя это, скорее всего, мета-рассказ, или миф по своей сути, всё-таки полезно рассмотреть идеи обычного историка о последовательности эпох в истории европейских идей. Время, предшествующее пришествию христианства, объединяется историками в период, который они называют “античный”. Они не знают, что делать с ним в более широком понимании, из-за того, что в нем нет одного основного мифа или общей теории, в пределах которой он может быть понят. Индоевропейцы (и все их культурные ответвления) имели свой собственный набор ценностей, египтяне – свой, китайцы – свой, и т.д. Господствовала ясная множественность и этнические обозначения были достаточны, чтобы разделять культуры в более широком понимании: Мы можем говорить о германском народе, религии, предметах искусства и языке, как о более или менее связанном и едином целом. То же самое относится к грекам, или римлянам, или любой другой ветви индоевропейского древа. Безусловно, это равным образом соответствует и всем остальным “античным” культурам. Тем не менее, мы сталкиваемся с необычной ситуацией, когда исследуем культуры непрерывной аутентичности, будь они найдены в Японии, Китае, Индии или где-то в другом месте. Определённого рода культуры не претерпели существенных изменений между далёким прошлым и их нынешним состоянием. Однако символическая непрерывность большинства культур подверглись значительным разрушениям.
Это разрушение отождествляется с моментом смены правящей парадигмы от отдельной и культурно аутентичной к более общей (интернациональной). Эта обобщёная парадигма чаще всего характеризуется монотеизмом – например, христианством или исламом. С пришествием этой парадигмы в культуру, неважно, насколько неполным и несовершенным было это пришествие, можно говорить о том, что она вошла в новую фазу. В Европе эта фаза впоследствии стала называться “средневековьем”, или “средними веками”. Все среднее находится между двумя вещами. В данном случае эти две вещи суть “античность” и “современность”. В средние века доминировал миф веры, как учреждённый Церковью. Здесь не место для обсуждения достоинств и недостатков этого мифа. Нам лишь важно осознать, что разнообразные многочисленные и этнические детерминированные мифологии были замещены одной интернациональной. Несмотря на то, что многие часто говорят о переломе между средневековым и современным периодами, различия между средневековой и современной мифологией не настолько велики, как между античной и средневековой, или современной.
Современность только заменяет один монолитный миф другим. Взамен веры и Церкви, являющимися наивысшими судьями истинности, власть берут разум и наука. Часто средневековыми “религиозными” ценностями были просто секуляризованные и изменённые “политические“ модели. Церковь обещала спасение всех людей через веру, тогда как наука обещала тот же самый всемирный итог благодаря прогрессивному применению разума. Те, кто осуждают и средневековый и современный монотеизм, те, кто видят злобную глупость в обещаниях и веры, и разума, воплощённых в идеологиях средних веков и “прогресса” современности, могут быть названы “постмодернистами”. Должно быть известно, что термин “постмодернизм” в целом был украден университетскими марксистами и крипто-марксистами, чтобы продвигать их собственные программы (которые, как правило, связаны с их собственным карьерным продвижением в университетах, последним оплотом верующих в марксизм в то время). По этой причине затруднительно использовать этот термин, не вызывая вокруг него целой кучи “политкорректных” небылиц.
IV. Идея цельной культуры
В контексте современного мета-рассказа наиболее эффективным протестом стало бы то, что противостоит современной атомизации – разделению всех объединённых единиц на мельчайшие части, чтобы гомогенизировать их политически и/или экономически, – поддерживая воссоединение культурных элементов или категорий в гармоничном и аутентичном целом. Возможно, из всего вышесказанного уже понятна идея, как это может быть сделано. Несмотря на это, в заключение, я хотел бы высказаться точнее.
Есть определённые стези или пути действия, ведущие к цельной культуре. Это не альтернативы или варианты выбора, а лучшие вещи, которые должны быть, в той или иной степени, объединены в жизни человека. Первое – это традиция, второе – личная аутентичность, и третье – культурное действие.
Традиция – это то, что передавалось младшим поколениям с незапамятных времён разными путями: генетическим, мифическим, языковым и материальным. Субъект, т.е. деятель этого рода действия должен раскрывать традицию, миф и учение, к которому он принадлежит. Это не “выбор” в смысле существования чего-то совершенно произвольного. Это осознание истины. Как только этот аутентичный выбор был сделан, что можно легко рассмотреть в качестве “избрания” некой стороной той традиции, человек не может вернуться или отклониться от последствий этого осознания.
Причина этого в том, что это вопрос личной аутентичности. Современным людям кажется, что они могут в выбирать и стать кем-то, кем в действительности быть не могут, например индейским шаманом, или каббалистическим мистиком. Но человек не может по-настоящему стать таковым, кроме как в своём воображении (а может быть, и в воображении других). В действительности мы лишь можем сказать, перефразируя Фихте: станьте теми, кто вы есть. В рамках этого царства возможностей существует бесконечное число направлений, но традиция есть нечто неизменное. Современный мир делает путь открытия аутентичных традиций почти неосуществимым. Хотя немногие продолжают действовать, в надеждах на то, что когда-нибудь эта дверь будет открыта для многих. Нужно просто спросить себя: “Первоклассным” образцом чего я могу быть?” Могу ли я быть первоклассным индейским шаманом? Нет, индеец может быть им. Могу ли я быть первоклассным каббалистом? Нет, ортодоксальный еврей может быть им. Положительным ответом на этот вопрос могут быть разные вещи. Но в собственном сердце, если ответ совершенно искренен, аутентичное пробуждение в жизни человека будет несомненным и бесповоротным. Откроется верная стезя, но она будет еще далека от завершения.
Третья составляющая на пути к цельной культуре касается взаимодействий с другими. Человек должен активно взаимодействовать с другими в рамках того же учения или традиции, с другими, кто подобным образом обнаружил свой аутентичный путь. Обучение у других, их обучение, связи с ними, и вообще взаимодействие по всем возможным направлениям с остальными представителями той же традиции – всё это формирует типичную лабораторию не только для обширных культурных действий, но также и для внутренней личной работы.
Это приближение к личному развитию непременно охватывает больше, чем кратковременные и мимолётные желания человека. Оно показывает человека в его или её истинном свете, как лицо, которое существует во многих измерениях, прошлом, настоящем и будущем одновременно. Личность имеет историю в том смысле, что личность существует лишь как часть течения культуры, которая не может быть понята в отсутствии составляющих её событий и структур. Преобразование культуры по образцу здорового, объединённого общества не может не иметь благотворного влияния на межличностные отношения, и, следовательно, на все стороны культуры.
Серьёзная и коварная болезнь современного мира имеет свои корни в разъединении и способствует ей на каждом шагу. Такой отказ от корней подсовывается под такими благородными выражениями, как “свобода” и “личные права”. Но однажды дерево было выкорчевано и загублено нападением прогрессивного модернизма, и к тому времени живущие на дереве осознали, что случилось во имя “личной свободы”, но было уже поздно. Всеобщее благо целого было принесено в жертву мимолётным увлечениям личности. Как в таком случае может личность поднять восстание против современного мира? Культурной разобщённости противостоит культурное воссоединение. Обратные пути к этой ступени существования обозначены признаками традиции, аутентичности и действия. Без них эффективное восстание невозможно.
Этот динамичный процесс порождён сознательной попыткой объединить культурные категории и таким образом восстановить интегральную (цельную) культуру. Сначала это нужно сделать на индивидуальном уровне, чтобы можно быть перейти на коллективный уровень. Культурное воссоединение начинается изнутри.
В заключение этой статьи станет очевидно, что, если человек способен понять, что идеальная культура есть единое целое, и что личность действительно свободна только в среде цельной культуры, то последует целый ряд личных и общих требований. Эти требования, как правило, идут вразрез с общим направлением современной жизни, которая имеет склонность к разрушению культуры, при помощи мнимых интересов отдельных индивидуумов. Такой индивидуум, отделившийся от своей культуры, затем становится лёгкой добычей для людей, преследующих различные временные интересы. Эти интересы могут затрагивать политические взгляды, или новые потребительские товары, или одну из миллиона других вещей. Разъединённый, разобщенный индивидуум, отрезанный от своего естественного состояния, более восприимчив к таким внушениям, чем тот, кто твёрдо стоит на почве подлинных и осознанных культурных ценностей. Настоящие культурные ценности такого рода не могут, однако, быть созданы искусственно. Они должны произрастать из глубокой исторической почвы.
II. Культура
Чтобы раскрыть идею цельной культуры более полно, должно быть достигнуто более широкое понимание культурных категорий. Так называемая культурная решётка изображена на рисунке ниже. Данная решётка показывает четыре культурные категории, расположенные так, чтобы быть более понятными, чем просто список, которым они могут быть выражены. Пара в левой части схемы главным образом материальна по природе, тогда как пара в правой части большей частью символична. В то время как верхняя пара может быть рассмотрена как первичная, нижняя пара – вторична.
Все культурные категории подразумевают связь между двумя или более людьми. Этническая культура коренится в половых связях между мужчиной и женщиной, которые осуществляются с целью производства детей. Плодом этого союза является телесное выражение культуры, её проявление в материальном мире. Без этой воспроизводственной деятельности точное воплощение (олицетворение) культуры явно невозможно. Само тело, в виде ДНК, понимается многими как кодировка точных культурных образцов, и действительно, культурные данные, поглощенные развивающимся человеком (особенно в течение нескольких первых лет жизни), как ни странно, имеют следствием постоянные физические изменения в мозге (см. Brad Shore, Culture in Mind, Oxford, 1996). Связь, которую живущие индивидуумы имеют со своими предками, – это не только символическая связь, но также и физическая. Нераздельность с телами наших предков создаёт как бы культурное ”сверхтело” для нас. Этническая культура – это культура, воплощенная в человеческом теле.
На другом краю видимого спектра находится духовная культура. Этос (дух) культуры – это её символичность или идеология. Это та часть культуры, которая больше всего интересует нас, поскольку мы, как правило, наиболее очарованы именно идеями культур, как своей собственной, так и других. Это та часть культуры, которая содержит структуры, модели и мифы (или мета-рассказы), слагаемые из символических идей. Слова “этнический” (ethnical) и “духовный” (ethical) выбраны здесь, хотя могли бы использоваться и другие термины для того, чтобы показать древнюю связь между биологией и идеями. Для древних греков этнос, или племя определялось богами, для которых совершались жертвоприношения, и, следовательно, от которых племя получало свои вознаграждения. Греками были те, кто совершал жертвоприношения греческим богам, говорил по-гречески, и сохранял греческий этнос биологически. Подобный пример веры мы находим и в других индоевропейских ветвях традиции.
Символическая, или духовная, культура совершенно невидима и сверхчувственна. Мы знаем о ней благодаря её проявлениям в трёх других ветвях культуры: этнической, материальной и языковой. Символическая культура полностью закодирована в языковой культуре. Это чрезвычайно важно для языкового кода, на котором говорят и который понимают представители данной культуры. Но языковой код, его фонология, морфология, синтаксис и семантика составляют также совокупный семиотический код, с помощью которого представители культуры понимают мир и выражают своё положение по отношению к другим частям мира. В отсутствии такого общения между людьми и мета-общения между людьми и другими частями вселенной (например, богами и/или Природой), люди будут беспомощны в мире.
Материальная культура легко видна. Она слагаема из всего, что культура производит, т.е. все физические предметы, созданные представителями этой культуры. Это может быть каменный наконечник стрелы, или небоскрёб. Это предметы которые создаёт человек, после того как он представил их в своём сердце. Другими словами, это искусственные предметы, т.е. “созданные трудом человека”. Часто те сведения, которые мы знаем о древней культуре, собраны по предметам, значение которых утеряно. Но часто с помощью этих предметов мы можем воссоздать культурные ценности. Если бы современная культура была оценена только своей материальной стороной, то я не представляю себе, что археологи будущего смогли бы понять из неё. Они, конечно, признают её титанической, но, возможно, также бесплодной и пустой.
Одна вещь, которая должна быть очевидной, – это то, что составляющие части культуры – не замкнутые и изолированные категории. Скорее, они суть четыре стороны проявления, которые принадлежат большему целому. Каждая категория взаимодействует с остальными тремя в живом общении. Языковая культура пересекается с материальной в виде письма, надписей, книг, компьютерного программного обеспечения и т.д. Символическая культура не только обеспечивает формы для производства вещественных предметов (таких, как храмы и скульптуры), но также обычно определяет природу физического воспроизводства в виде законов и обычаев, окружающих брачные отношения и воспитания ребёнка. (Современный повсеместный беспорядок и упадок этих обычаев настолько же очевиден, насколько очевидны большинство традиционных обычаев, обнаруживаемых в старых временах или других культурах.) Четыре основные культурные категории пересекаются и воздействуют друг на друга, и ни одна из них не может существовать без остальных трёх. Изменения в одной будут неизбежно приводить к переменам в других частях. Прочность одной поможет укрепить другие, тогда как слабость одной будет лишь естественным итогом распространения этой слабости на всё остальное. В текущем состоянии культурного разделения ощущение цельной сущности культуры было утеряно. Основная причина этого разделения также станет очевидна. Один из наиболее действенных путей для восстания против современного мира, это предпринять (вос)соединение культуры, осуществить личный и культурный синтез, или «сведение вместе», различных категорий культуры.
Чтобы совершить это восстание, нужно начать с себя. Внутренний синтез культурных категорий должен быть гармоничным. То есть, несмотря на то, что люди в известной степени свободны в ”смешивании и сочетании” составных частей культуры, только глупцы могут со всей серьёзностью полагать, что они сами будут достаточно умны, чтобы спроектировать такой синтез, до того, как они станут, в сущности, законченными плодами культуры и личностью. Это то же самое, что и попросить ребёнка, спланировать его жизнь, когда ему восемь лет! В таком случае мы не удивимся, почему этот человек будет очень несчастен в двадцать лет. Личный культурный синтез теоретически существует в потенциале. Это работа личности по осуществлению синтеза, претворению его в жизнь, осуществлению возможности.
Этот ранее существовавший культурный синтез, к которому мы стараемся вернуться на более высоком уровне, может иметь свои корни только во времени, когда объединённое целое было цельным. Это основная причина того, почему люди заинтересованные в культурной аутентичности так часто тоскуют по язычеству, или древним временам. Это не столько стремление к “язычеству” как таковому, сколько стремление к единству и целостной природе своей сущности и культуры, которое возможно в таких обществах. На личном уровне задача человека, практикующего цельную культуру – раскрывать, а затем приводить к согласию содержимое его тела, мозг (разум), язык (речь) и его каждодневные поступки. Каждая часть жизни находит свои отклики в других составляющих частях такой многогранной жизни. Тело содержит код, который несёт необходимое “повествование” обо всех предках. Культурные мифы соединяют их, эти мифы перекодированы в существующие сказки, часто выраженные устаревшими языками. Эти коды несут в себе намёк для внутреннего действия, которое может привести человека обратно в цельное состояние бытия. Это то, как они действовали в давние времена, и это то, как они действуют сегодня. Только читать и думать об этих примерах обычно недостаточно. Должна быть испытана дополнительная техника, разработанная для того, чтобы запечатлеть коды сознательного разума. Должны быть испытаны высокие уровни повторяемого, сосредоточенного, упорядоченного и напряжённого мышления. Но здесь не место вникать в эти техники.
Важнейшую часть развития культурного воссоединения личность затрагивает, сознательно взаимодействуя с другими людьми, принадлежащими к этой культуре. Культура – это, в конечном счёте, отношения между людьми. Опыт отдельной личности – это разновидность мистицизма, а не проявление целостной культурной деятельности. Человек должен определить для себя, как он может лучшим образом способствовать культурному воссоединению, или предоставить определить это другим. Одни обеспечат будущему здоровые тела, другие будут создавать учреждения, которые будут укреплять и поддерживать культуру, третьи будут обучать традиционному верованию и языкам культуры, остальные будут создавать и изготавливать художественные и практические вещи, которые несут в себе культуру материально. Некоторые выдающиеся личности смогут внести вклад в более чем одну из этих областей. Всех их нужно рассматривать как работающих вместе как единое целое.
Известно, что все идеи культуры, кажется, каким-то образом уходят корнями в “прошлое”. Для того чтобы понять идею “прошлого”, нужно рассмотреть идею самой истории.
III. “История” идей
Понятие “истории” может быть либо иррелевантным (не относящимся к делу), либо существенным для цельной культуры, в зависимости от того, как его понимать. Если кто-то понимает под историей существующую цепочку событий, происходящих с давнего прошлого до настоящего времени, наделённых мировым значением и смыслом, то “история” может быть объявлена “чушью”. История никогда не была, и никогда не будет, своего рода научными поисками, ограниченными “голыми фактами”. История (history) – это то, что она есть: предание (story). Все предания суть рассказы. Чтобы иметь полный смысл, они содержат точные характеристики нравственности, противоречий и особенно “интриг”, которые действительно интересны для слушателя, или читателя. Перечисленные характеристики показывают, что “история” есть только переработка мифологии в светский вид. В этом нет ничего плохого, за исключением лжи, которая может быть воспитателем, если люди думают иным образом, что, конечно, многие и делают. Это обстоятельство, по которой миф, или мета-рассказ, современного мира, в пределах которого большинство людей живёт сегодня, имеет в качестве одной из основных своих опор идею “объективной истории”. (Это мета-рассказ, унаследованный от иудео-христианства, которое было первой идеологией для сакрализации светских исторических событий и наделения их мировой значимостью.) И с другой стороны, если под историей мы понимаем синтетический взгляд на мифы, структуры и идеи, так же как и разные события, обозреваемые через время, тогда “история” есть основа культуры.
Мирча Элиаде никогда не уставал указывать на то, что миф пытается уничтожить историю. То есть, миф всегда правдив и периодически повторяется вследствие присущих ему структурных характеристик. Тем не менее, история, в обычном понимании, представляется временной правдой, постоянно открытой для разносторонних толкований, и в основе хронологической и последовательной. Мифы – это всегда правда, тогда как история часто есть торжество абсурда. Французский мыслитель и критик Ален де Бенуа и другие, обращали внимание на то, что прошлое, настоящее и будущее на самом деле не линейное движение, но суть три совершенно разные измерения человеческой жизни. Другие идеи, например, Освальда Шпенглера, придают особое значение “морфологии истории” и видят культуры, как естественные субъекты “истории”, связанные циклическими законами рождения, жизни и смерти.
Хотя это, скорее всего, мета-рассказ, или миф по своей сути, всё-таки полезно рассмотреть идеи обычного историка о последовательности эпох в истории европейских идей. Время, предшествующее пришествию христианства, объединяется историками в период, который они называют “античный”. Они не знают, что делать с ним в более широком понимании, из-за того, что в нем нет одного основного мифа или общей теории, в пределах которой он может быть понят. Индоевропейцы (и все их культурные ответвления) имели свой собственный набор ценностей, египтяне – свой, китайцы – свой, и т.д. Господствовала ясная множественность и этнические обозначения были достаточны, чтобы разделять культуры в более широком понимании: Мы можем говорить о германском народе, религии, предметах искусства и языке, как о более или менее связанном и едином целом. То же самое относится к грекам, или римлянам, или любой другой ветви индоевропейского древа. Безусловно, это равным образом соответствует и всем остальным “античным” культурам. Тем не менее, мы сталкиваемся с необычной ситуацией, когда исследуем культуры непрерывной аутентичности, будь они найдены в Японии, Китае, Индии или где-то в другом месте. Определённого рода культуры не претерпели существенных изменений между далёким прошлым и их нынешним состоянием. Однако символическая непрерывность большинства культур подверглись значительным разрушениям.
Это разрушение отождествляется с моментом смены правящей парадигмы от отдельной и культурно аутентичной к более общей (интернациональной). Эта обобщёная парадигма чаще всего характеризуется монотеизмом – например, христианством или исламом. С пришествием этой парадигмы в культуру, неважно, насколько неполным и несовершенным было это пришествие, можно говорить о том, что она вошла в новую фазу. В Европе эта фаза впоследствии стала называться “средневековьем”, или “средними веками”. Все среднее находится между двумя вещами. В данном случае эти две вещи суть “античность” и “современность”. В средние века доминировал миф веры, как учреждённый Церковью. Здесь не место для обсуждения достоинств и недостатков этого мифа. Нам лишь важно осознать, что разнообразные многочисленные и этнические детерминированные мифологии были замещены одной интернациональной. Несмотря на то, что многие часто говорят о переломе между средневековым и современным периодами, различия между средневековой и современной мифологией не настолько велики, как между античной и средневековой, или современной.
Современность только заменяет один монолитный миф другим. Взамен веры и Церкви, являющимися наивысшими судьями истинности, власть берут разум и наука. Часто средневековыми “религиозными” ценностями были просто секуляризованные и изменённые “политические“ модели. Церковь обещала спасение всех людей через веру, тогда как наука обещала тот же самый всемирный итог благодаря прогрессивному применению разума. Те, кто осуждают и средневековый и современный монотеизм, те, кто видят злобную глупость в обещаниях и веры, и разума, воплощённых в идеологиях средних веков и “прогресса” современности, могут быть названы “постмодернистами”. Должно быть известно, что термин “постмодернизм” в целом был украден университетскими марксистами и крипто-марксистами, чтобы продвигать их собственные программы (которые, как правило, связаны с их собственным карьерным продвижением в университетах, последним оплотом верующих в марксизм в то время). По этой причине затруднительно использовать этот термин, не вызывая вокруг него целой кучи “политкорректных” небылиц.
IV. Идея цельной культуры
В контексте современного мета-рассказа наиболее эффективным протестом стало бы то, что противостоит современной атомизации – разделению всех объединённых единиц на мельчайшие части, чтобы гомогенизировать их политически и/или экономически, – поддерживая воссоединение культурных элементов или категорий в гармоничном и аутентичном целом. Возможно, из всего вышесказанного уже понятна идея, как это может быть сделано. Несмотря на это, в заключение, я хотел бы высказаться точнее.
Есть определённые стези или пути действия, ведущие к цельной культуре. Это не альтернативы или варианты выбора, а лучшие вещи, которые должны быть, в той или иной степени, объединены в жизни человека. Первое – это традиция, второе – личная аутентичность, и третье – культурное действие.
Традиция – это то, что передавалось младшим поколениям с незапамятных времён разными путями: генетическим, мифическим, языковым и материальным. Субъект, т.е. деятель этого рода действия должен раскрывать традицию, миф и учение, к которому он принадлежит. Это не “выбор” в смысле существования чего-то совершенно произвольного. Это осознание истины. Как только этот аутентичный выбор был сделан, что можно легко рассмотреть в качестве “избрания” некой стороной той традиции, человек не может вернуться или отклониться от последствий этого осознания.
Причина этого в том, что это вопрос личной аутентичности. Современным людям кажется, что они могут в выбирать и стать кем-то, кем в действительности быть не могут, например индейским шаманом, или каббалистическим мистиком. Но человек не может по-настоящему стать таковым, кроме как в своём воображении (а может быть, и в воображении других). В действительности мы лишь можем сказать, перефразируя Фихте: станьте теми, кто вы есть. В рамках этого царства возможностей существует бесконечное число направлений, но традиция есть нечто неизменное. Современный мир делает путь открытия аутентичных традиций почти неосуществимым. Хотя немногие продолжают действовать, в надеждах на то, что когда-нибудь эта дверь будет открыта для многих. Нужно просто спросить себя: “Первоклассным” образцом чего я могу быть?” Могу ли я быть первоклассным индейским шаманом? Нет, индеец может быть им. Могу ли я быть первоклассным каббалистом? Нет, ортодоксальный еврей может быть им. Положительным ответом на этот вопрос могут быть разные вещи. Но в собственном сердце, если ответ совершенно искренен, аутентичное пробуждение в жизни человека будет несомненным и бесповоротным. Откроется верная стезя, но она будет еще далека от завершения.
Третья составляющая на пути к цельной культуре касается взаимодействий с другими. Человек должен активно взаимодействовать с другими в рамках того же учения или традиции, с другими, кто подобным образом обнаружил свой аутентичный путь. Обучение у других, их обучение, связи с ними, и вообще взаимодействие по всем возможным направлениям с остальными представителями той же традиции – всё это формирует типичную лабораторию не только для обширных культурных действий, но также и для внутренней личной работы.
Это приближение к личному развитию непременно охватывает больше, чем кратковременные и мимолётные желания человека. Оно показывает человека в его или её истинном свете, как лицо, которое существует во многих измерениях, прошлом, настоящем и будущем одновременно. Личность имеет историю в том смысле, что личность существует лишь как часть течения культуры, которая не может быть понята в отсутствии составляющих её событий и структур. Преобразование культуры по образцу здорового, объединённого общества не может не иметь благотворного влияния на межличностные отношения, и, следовательно, на все стороны культуры.
Серьёзная и коварная болезнь современного мира имеет свои корни в разъединении и способствует ей на каждом шагу. Такой отказ от корней подсовывается под такими благородными выражениями, как “свобода” и “личные права”. Но однажды дерево было выкорчевано и загублено нападением прогрессивного модернизма, и к тому времени живущие на дереве осознали, что случилось во имя “личной свободы”, но было уже поздно. Всеобщее благо целого было принесено в жертву мимолётным увлечениям личности. Как в таком случае может личность поднять восстание против современного мира? Культурной разобщённости противостоит культурное воссоединение. Обратные пути к этой ступени существования обозначены признаками традиции, аутентичности и действия. Без них эффективное восстание невозможно.
Источник: Stephen Edred Flowers. The Idea of Integral Culture: A Model for a Revolt Against the Modern World. // TYR: Myth-Culture-Tradition. Volume 1, 2002. - P. 11-21.
Перевод: Мирослав Грабовский
Перевод: Мирослав Грабовский
