Смотрю и думаю - русский народ столько навыдумывал, столько насозидал, наломал и вообще натворил во всех смыслах за свою историю, что ни один человек, пожалуй, не может все это знать в полном объеме. Никто не может объять необъятное (с) Козьма Прутков.
У русских растет кризис идентичности, возникающий вследствие фрагментарного усвоения собственного наследия. Вследствие инстинктивного избегания "тяжести знания о самом себе". Возникает такое ощущение, как будто нечто огромное, разросшееся, начинает разваливаться от собственной тяжести.
То ли дело какой-нибудь малый народ. Те же абхазы, например - всего 98 тыс. человек. Их деятелей можно перечесть по пальцам одной руки - писатель Гулиа, комиссар Эшба, архитектор Лакоба. Кодекс нравственных правил - аламыс (который, правда, благополучно стерся из памяти за время СССР). Абхазский язык. Несколько достопримечательностей - древние руины, пещеры, водопады. И все. Легко быть абхазом, в смысле сохранять свою национальную идентичность - легко знать все, что надо для этого. Не потому ли абхазы так бодры и с таким оптимизмом смотрят в свое, пока что удивительно безрадостное, будущее.
А ведь ничто не стоит на месте. Русская история продолжается, пока еще по крайней мере. К ней дописываются новые страницы - 1991-й, 1993-й, пока что непонятный нынешний период, то ли быстрого вымирания, то ли медленного возрождения. И все это очень сложно, комплексно, требует вдумчивого изучения - иначе не понять.
В конце концов, нагромождение собственной истории не ведет ли к тому, что русским станет слишком тяжело быть русскими?
Уже сейчас мы видим, как скрепляющие нас общие признаки рвутся по швам.
Нет национальной солидарности. Каждый хочет забиться в свою конурку и жить там спокойно, и чтоб его не трогали. Слова "единство", "соборность", "община" вызывают усталый скептический напряг. "Задолбали". "Даешь атомизированное сообщество независимых индивидов". Собственная власть вдалбливает нам, что "не надо зацикливаться на своей национальности". Но ведь национальность - не только разделяет, но и объединяет.
Нет единства в религии. Православие, тысячу лет объединявшее нас в одно мировоззренческое целое, раздроблено по разделам "фольклор", "история", "психиатрия" и "бизнес". А немногие, кого жизнь заставила поверить, не могут передать эту веру остальным, да и сами редко соответствуют своей вере.
Самый критический показатель - потеря мотивации к деторождению. Раньше рожали не задумываясь, просто потому что "так надо". Сегодня задумались - "а зачем, собственно?" И не найдя ответа, рожать перестали.
Над нами довлеет инерция собственного исторического развития. Чтобы оздоровить народ, его надо отбросить назад, на ту точку его молодости, когда он еще был простой и даже несколько примитивный - в смысле, настолько примитивный, чтобы не задавался вопросом "зачем рожать". Но возможно ли это? Есть ли в истории примеры такого "отбрасывания"? Я по крайней мере таких не знаю.
Почему война оздоравливает, хотя убивает лучших? Почему в послевоенное время - вспышка рождаемости, хотя страна в руинах? Когда вокруг разруха и смерть, жить становится проще. Тебя не мучает выбор марки холодильника или мобильного. Тебя интересует только, как выжить. Ты не ищешь развлечений и острых ощущений - они находят тебя сами, и они реальны. Тебе не нужно смотреть фильм, чтобы пережить какие-то чувства - самое сильное чувство, которое просто заставляет тебя жить - это тепло твоего очага, усталые руки жены, молочный запах твоих детей, и мучительное желание, чтобы у них было будущее.
Когда в 1998-м году сгорело Останкино, у нас в доме три дня не работал телевизор. Это были три чудесных дня.
Мы начали снова общаться с нашими друзьями юности, соседями по коммуналке, по вечерам за чашкой чая.
Я перестал смотреть телевизор и начал опять, после многолетнего перерыва, читать книги.
А потом Останкино починили, и вечерние чаепития прекратились, и с тех пор уже не возобновлялись никогда. И опять мой друг, возвращаясь поздно с работы, включал голубой экран и с бутылкой пива в руке тонул в нем, односложно отвечая на мои попытки завязать разговор.
Говорят, чтобы такого не повторялось, поставили несколько дублирующих передатчиков - теперь башня может гореть сколько угодно, но теленаркоз не прервется ни на минуту.
Мы очень дорожим своими болезнями.
Источник: http://ansimov.livejournal.com
