Есть национализм, который является принципиально враждебным Традиции. Это тот национализм, который в «упряжке» с либерализмом и антитрадиционными формами социализма образует три политические теории Модерна, противостоящие Четвертой политической теории. Это национализм, выросший на Западе после убийства или изгнания их сакральных монархов. Это национализм, предусматривающий упразднение традиционных сословий, корпораций, региональных и этнических различий во всесмесительной массе. Это национализм, который порывает с корнями своего народа, с прошлым, с почтением к правителям и строителям государства, который глумится над религией и уничтожает Церковь. Пересаженный в страны Восточной Европы, Азии и Африки, такой национализм оборачивается страшнейшими геноцидами, наиболее известным из которых являются события в Турции первой четверти XX века.
Применительно к России признаки такого антитрадиционного национализма обычно дополняются призывами к частичному или полному расчленению Российской Федерации. Ненависть к Государству, ненависть к Церкви, восприятие основной части русского народа как «неправильного», «отсталого», «консервативного», «косного» – вот «три кита» такого модернистского, «уменьшительного» национализма, навязывающего людям самые разнузданные антихристианские «ценности» и готового уничтожить всех тех русских – а таких подавляющее большинство – кто не поддается промыванию мозгов такого сорта «националистами».
Но в определенных условиях национализм может лежать и в русле Традиции. Так бывает, когда народ, у которого сохранились более или менее архаичные ценности, верования, социальные институты, сопротивляется гнету народа более модернизированного. В этом случае национализм поднимает на свое знамя верность традициям и религии и заслуживает всяческого одобрения, хотя, конечно, в дальнейшем и такой национализм может исказиться и переродиться в антитрадиционный – от этого не застрахован, увы, ни один этнос на Земле…
Самыми известными примерами традиционного национализма являются, пожалуй, ирландский, армянский, абхазский, осетинский. Исторически сложнее обстояло дело с национализмом таких «больших народов», как испанский и немецкий, но и там тенденция к верности архаическим ценностям, к противостоянию «современному миру» капиталистического либерального Запада чаще всего брала верх.
В этом смысле и в русском национализме традиционалистская составляющая всегда была доминирующей, хотя, увы, и не единственной. Не говоря уже о проектах декабристов, национализм которых носил явно антитрадиционный характер, легкий налет антитрадиционности тяготел и над славянофильством. Тем не менее, в основе своей славянофильство сыграло всё же весьма положительную роль в истории России, сформулировав необходимость защиты традиций русского народа от угрозы вестернизации.
К началу XX века стал всё громче заявлять о себе полуатеистический буржуазный антитрадиционный национализм (именно такие «русские националисты» сыграли свою зловещую роль в катастрофе февраля 1917 года), но тем не менее миллионные массы русского народа всё же шли сначала за традиционными черносотенцами, а когда не стало Царя – бросились с головой в омут анархии и дикого бунта, не знающего никаких границ, но в любом случае враждебного мантрам тех, кто до 1917 года пытался навязать русскому народу буржуазно-националистический путь модернизации…
В момент великого крушения 1991 года русские патриоты и националисты представляли собой странную смесь, в которой с трудом можно было выделить коммунистические и монархические, консервативные и модернистские элементы. К счастью, в русском народе, всего лишь полвека назад окончательно оторвавшемся от земли и переселившемся в советские города, по-прежнему преобладают глубоко традиционные ценности и глухая враждебность к растлению, идущему с совершившего самоубийство Запада. Преданность сильному правителю, криптомонархизм, уважение к Православию (даже у фактически неверующих), братское отношение к другим народам России и бывшего Советского Союза, да и всего мира, требование социальной обеспеченности и категорическое неприятие идеологии «бизнеса» и «индивидуального успеха» – все эти здоровые черты определяют облик русского человека. Против них с апологией антигосударственности, западничества, атлантизма, антиевразийства, капитализма, расизма выступают новоявленные «уменьшительные националисты». Начало им в 90-е годы положили Александр Севастьянов и Александр Иванов-Сухаревский, которые затем сами же в ужасе отшатнулись от чудовищ «национал-демократии» и «национал-капитализма», которых они вырастили. Иногда «уменьшительные националисты» пытаются остановиться на полпути, но это у них редко получается, и обычно они в конце концов доходят до того, что прямо противопоставляют себя «неправильному» русскому народу с «неправильной», не по их лекалам, тысячелетней историей и «реакционной» ментальностью. Впрочем, класть народы на прокрустово ложе рациональной «правильности» и с кровью отрезать «неправильно» – типичный метод всех трех политических теорий Модерна. Лишь провозглашающая возврат к вечно живой Традиции и отказ от дуализма Четвертая политическая теория отказывается проводить такие операции над своим живым народом.
Но именно в этом повестка дня традиционалистов, консерваторов, евразийцев – приверженцев Четвертой политической теории – вполне совпадает с повесткой дня традиционных националистов, представителей «национализма большого народа». Отличие в доктринах сохраняется: с точки зрения традиционалистов, народ может впадать в ошибки, грехи, преступления и уклоняться от путей Традиции, а интересы единого имперского Государства, охватывающего множество этносов, не могут быть привнесены в жертву эгоизму какого-нибудь одного народа, если он в неразумии своем пожелает ущемить соседние этносы; напротив, с точки зрения «большого национализма», интересы «большого народа» приоритетнее, чем интересы общего Государства и других коренных народов. Тем не менее, пока «большой национализм» сохраняет уважение к Государству как к тому институту, который тысячу лет хранил и приумножал русский народ, и к братским народам Евразии (при условии взаимности с их стороны, разумеется), на практике сколько-нибудь серьезных противоречий между программой имперской, евразийской, традиционалистской и программой собственно «националистической» нет.
Кроме важнейшей лакмусовой бумажки – принимает ли человек, называющий себя националистом, русский народ таким, каким он был веками и какой он есть сейчас, или же желает «переделать» «неправильный» народ по заморским программам – есть и второй индикатор, позволяющий безошибочно отличить сторонника «национализма большого народа» от «уменьшительного национализма». Для русского националиста «большого народа» приоритетным является жизнь и честь любого русского человека, где бы он ни жил – в РФ или за ее границами, в Антарктиде или на Луне. В первую очередь, это означает, что истинный русский националист всегда будет требовать защиты русского населения в республиках бывшего СССР: начиная от лозунга союза отпавших республик с Российской Федерацией и объявления русского языка государственным там, где он де-факто является доминирующим или одни из доминирующих и где русское население имеет глубокие корни, и заканчивая требованиями защиты прав русского меньшинства там, где оно является незначительным. Если же «националист» начинает что-то говорить про «обязанность» русских не только подчиниться чуждой власти за пределами РФ, но и смириться с участью рабочего скота либо ассимилироваться, то дальше можно не слушать – такой человек уже встал на скользкую дорожку последовательной русофобии и «уменьшительного национализма».
Нельзя обойти молчанием и вопрос этический. Русский народ в целом никогда не испытывал расовой ненависти или злобной мстительности по отношению к другим народам, даже к тем, кто вторгался на русскую землю и причинял русским много зла. Это подчеркнуто человеколюбивое отношение даже к врагу, этот принципиальный отказ не только истреблять, но даже просто угнетать другие этносы, эта удивительная способность русских жить вперемешку с другими этносами и перенимать их обычаи в быту – составляют важнейшие особенности русского человека. Русский, мозг которого промыт расовой и буржуазно-националистической пропагандой и который демонстрирует презрение к своим соседям по Государству, с этической и ценностной точки зрения, конечно, уже нерусский по ментальности. Быть русским – значит, среди прочего, быть справедливым, милосердным и не жестоковыйным. Когда антитрадиционные националисты призывают вырезать сначала половину собственного народа за то, что он «неправильный» (на Украине с такими призывами выступал, к примеру, Роман Шухевич), а затем и все остальные народы своей страны (как это реально не раз уже случалось) – то противовесом этому зверству, столь характерному для эпохи Модерна, потерявшей Бога, должно быть не только справедливое наказание злодеев, но и вполне традиционная добродетель милости к павшим. Пожалуй, напомнить об этом особенно важно в наше жестокое время. Хочется верить, что эта добродетель также одинакова у русских имперцев, консерваторов, евразийцев и у представителей русского «большого национализма».
Опубликовано на Портале Сетевой Войны: http://rossia3.ru/ideolog/nashi/big_nation
