Нынешняя либеральная демократия опирается, прежде всего, на базовый принцип своей философии – принцип гражданского общества. Каковой состоит из следующих составляющих: разделение властей (три ветви власти), принцип равноправия, диктатура закона. То есть получается своеобразная константа социальной жизни. Но эта константа обращена к некоему открытому обществу, к так называемым всеобщим ценностям, которые входят в противоречие с базисным принципом экономики – «священность частной собственности».
Уже здесь либералы и демократы извращают природу своей константы, своего императива. Поскольку во всеобщности, открытом обществе возникают частные конфликты, которые не могут быть решены этим самым принципом, так как он сам по себе запрещает выделять в нём частное, отдельное от всеобщего. И возводит благодаря экономическому своему базису частное в приоритетное перед общим. То есть меньшинства ставит выше большинства. И прикрывается это превосходство именно константой. Иначе говоря, возникает ложь, плутократия. Потому как гражданское общество это совокупность. Такая же как люди. Это человек и это человек. То есть по принципу гражданского общества различать людей нельзя, но экономика, её базис наоборот входит в противоречие с этим запретом, он фактически людей различает.
В рамках этого различия при плутократии существуют такие явления как лоббизм, землячество, этнолоббизм, корпоративизм, которые не следуют принципу гражданского общества, но наоборот, ставят его на службу своим узкогрупповым интересам. Возникают status in statu в государстве. Олигархия, кланы, административная элита и т.д. Которые преподносят принцип гражданского общества остальным как нечто непреложное, неоспоримое, которое если его отвергнуть приведет к хаосу и самое главное к угрозе их узкогрупповым интересам. В итоге частные и индивидуальные интересы ставятся выше интересов общих, то есть для всех членов общества, под прикрытием всеобщности.
Уже здесь либералы и демократы извращают природу своей константы, своего императива. Поскольку во всеобщности, открытом обществе возникают частные конфликты, которые не могут быть решены этим самым принципом, так как он сам по себе запрещает выделять в нём частное, отдельное от всеобщего. И возводит благодаря экономическому своему базису частное в приоритетное перед общим. То есть меньшинства ставит выше большинства. И прикрывается это превосходство именно константой. Иначе говоря, возникает ложь, плутократия. Потому как гражданское общество это совокупность. Такая же как люди. Это человек и это человек. То есть по принципу гражданского общества различать людей нельзя, но экономика, её базис наоборот входит в противоречие с этим запретом, он фактически людей различает.
В рамках этого различия при плутократии существуют такие явления как лоббизм, землячество, этнолоббизм, корпоративизм, которые не следуют принципу гражданского общества, но наоборот, ставят его на службу своим узкогрупповым интересам. Возникают status in statu в государстве. Олигархия, кланы, административная элита и т.д. Которые преподносят принцип гражданского общества остальным как нечто непреложное, неоспоримое, которое если его отвергнуть приведет к хаосу и самое главное к угрозе их узкогрупповым интересам. В итоге частные и индивидуальные интересы ставятся выше интересов общих, то есть для всех членов общества, под прикрытием всеобщности.
Собственно у нас-то в стране с этим и не заморачиваются, прямо утверждая мораль виннеров и лузеров. На западной родине плутократии всё же как-то пытаются скрывать различие, смягчать его так называемой заботой об общих интересах, об общем благе. Но при этом установив некую презумпцию виновности большинства и личной ответственности индивидуума. И самое главное, стоит запрет на различение большинства. Что такое большинство? Кто это?
Гражданское общество? Это – мы все. То есть, как выделить-то большинство? Да это давно известно, но уже давно не выгодно нынешней плутократии. Хотя как раз те, кто стоят у её истоков собственно и выделили это самое большинство. Большинство - это не гражданское общество, так как в нём есть и меньшинства. Большинство – это не люди, принадлежащие к религиозной конфессии, так как гражданское общество нивелирует это своим светским характером, большинство – это не класс, потому как классовая природа общества характеризуется лишь экономическим признаком и не дает нам представления о реальных внутренних различиях тех или иных групп и их интересов, разве что для максимальных обобщений. Большинство – это электорат? Нет, так как это всего лишь правовой признак, который можно ограничить разными способами: цензы, пропаганда. Большинство – это биологический факт, непосредственный носитель культурных и физиологических различий и сходств – нация. Вот что такое реальное большинство в той или иной стране. И именно на идее нации нынешние правящие пересилили предыдущих. Заявив именно о национальном приоритете, о национальных интересах.
Еще с афинской демократии нас учат, что демократия – это власть большинства. То есть в интересах большинства. А большинство у нас нация, соответственно её блага и интересы первичны, это и есть общие интересы. Но формула всеобщих интересов прикрывает интересы узкогрупповые, частные, либо спекулирует общенациональными интересами в пользу частных. Извратить можно и принцип национального интереса, но само его появление и утверждение показывает приоритет принципа национального интереса над тем базисом, который собственно и сохранил различие – частнособственнические отношения в экономике. Принцип национального интереса гласит «Общие интересы идут впереди частных».
Поэтому ныне плутократия так старается упразднить всё национальное, запутать людей в отвлеченных вопросах о том, что такое нация, или кто такие представители той или иной национальности – мол, это атавизм и выяснить не можно. Хотя себя-то плутократы выделить всегда умеют и чётко знают, где свои, где чужие.
Вернемся к нынешней презумпции виновности большинства и личной ответственности каждого за себя.
Защитники узкогрупповых интересов перекладывают ответственность на некое аморфное большинство, которое они не хотят различать и впихивают его в прокрустово ложе «гражданского общества». Априори, если кто поднимает голос в защиту большинства, он угроза «гражданскому обществу», демократии, он фашист. Но ясно каждому реально живущему, что представитель этого самого большинства сталкивается с проблемами в жизни от разных узкогрупповых интересов. Ему говорят, мол, это ты сам неудачник, ты сам виноват. Ему же, будучи большинством, заведомо нельзя обвинить меньшинства в обмане или неудачах, или препятствиях: он фашист. А представители меньшинств «тоже граждане», «такие же», по искаженному принципу гражданского общества.
Однако в реальности меньшинства в отношении атомизированного представителя большинства – сами большинство, то есть фашисты: они едины, а он отчужден от сообщества и тем более от них, меньшинств, хотя вроде как он с ними, он тоже такой, и тоже гражданин. Проще и нагляднее эта ситуация описана у Оруэлла в скотском хозяйстве, на примере, правда одного меньшинства. Одни равнее других. (Однако тот же Оруэлл хорошо понимал цену национального чувства).
Правда там описывался еще и выдвинутый историей третий принцип. Социальный принцип с позиций большинства как класса. Однако и выраженный в истории этот принцип также пытался нивелировать национальный принцип. И свести различение людей к минимуму. Но как раз его опыт показал, что кумовство, землячество, этнизм – узкогрупповые интересы никуда не исчезают, а даже наоборот, приспосабливаются. И стремятся опять же общие интересы подчинить частным.
В итоге вся эта плутократия, что гражданского общества, что социально-классового принципа становились диктатурой меньшинств. Притом, что нет, нельзя возвести принцип гражданского общества, как и классовый социальный принцип в некое вселенское зло, как и нынешний базис. Во многом всё это является прогрессом социальной жизни, но с несовершенствами и неизбежными несправедливостями, с дисгармонией.
Однако, принцип национального интереса всё меняет в корне. Это другая константа для социальной жизни. Потому что он ставит общие интересы выше частных. Принцип гражданского общества этого сделать не в состоянии, посему демократия приходит в тупик: если она не власть большинства, то она не демократия.
Принцип национального интереса это некий высший принцип, через который как раз возможно позитивное применение, как принципа гражданского общества, так и социального принципа. Именно то самое общее благо становится целью. Демократия становится понятной и предельно ясной: демократия это там, где большинство живёт хорошо. Принцип национального интереса поддерживает именно социальный принцип: экономика для нации. Снимается жесткое классовое противоречие, снимается конфликт с базисом: частный интерес, подчинённый национальному, становится общим. И не надо таким образом крушить базис «до основанья, а затем».
Национальный интерес – это не спекуляция про всех и каждого. Это принцип социальной жизни для конкретной исторически сложившейся страны. С её нацией. Да, либералы исказили и нацию, отождествив «гражданское общество» с «гражданской нацией». Но это опять же создает неразличение и приводит к внутреннему конфликту: гетто, мафии, миграция, диаспоры, этнолоббизм.
Принцип национального интереса как раз требует различения и в то же время требует, чтобы ему следовали все в данном историческом и территориальном контексте. Национальный интерес = общий интерес. Национальный интерес – не нечто очень уж абстрактное: это историческое чувство, ландшафт, происхождение, геополитическое развитие, развитие структуры государства. По сути, всё это фокусируется вокруг такого феномена, как государствообразующий народ.
Принцип национального интереса тоже сформировал свою константу из следующих элементов: сильное государство (а не государство насилия), благополучное общество, диктатура национального принципа. Сильное государство – это военная мощь, достаточная, чтобы не позволить разрушить и оккупировать страну, поработить её население, нацию; автаркия – максимально возможное самообеспечение, владение своими ресурсами для общего блага нации; социальное государство.
Таким образом, принцип национального интереса должен проникать во все сферы жизни общества страны: государственное управление; территория страны; нация; гражданское общество в целом; экономику.
Диктатура национального интереса выступает как против доминанты меньшинств, так и против шовинизма большинства. Но ориентируется всё же на большинство, на нацию, а не на плутократическое среднеарифметическое. Благодаря этой диктатуре национальный интерес равняется личному интересу, так как личность не отчуждается от государства, а проникается всемерно его социальной жизнью.
Опять же, покажем значимость принципа национального интереса на конкретных примерах.
Либеральные критики не смогут прикрываться примером Третьего рейха. Это будет некорректным. В данном политическом проекте определенная партия попыталась внедрить данный принцип в социальную жизнь страны. Что привело к большому количеству положительных преобразований. Но именно узкогрупповые партийные интересы, а ведь в Нюрнберге судили именно деятельность НСДАП, а не немецкий народ, привели к печальным последствиям. К тому же многие другие группы были сопричастны к этим печальным событиям, провоцировали Германию к войне. Во имя именно своих узкогрупповых интересов. Принцип же национальных интересов выходит за рамки обыденного национализма, каковой впрочем свойственен и меньшинствам с их этнолоббизмом. Именно из-за подковерных битв элит принцип национальных интересов, пока что, еще не был воплощён в полной мере.
Однако в истории есть много положительных примеров в использовании принципа национального интереса, именно как интегрального принципа: Испания Франко, Португалия Салазара, Аргентина Перона, Тайвань Чан-Кайши и т.д. А каких результатов добилась модель «Народного дома» Рудольфа Челлена в Швеции? Всем нам сегодня известны достижения «скандинавской модели» в области уровня жизни населения. И кто пытается разрушить эти результаты? Именно плутократы. Своими узкогрупповыми интересами под эгидой принципа гражданского общества.
Особенно эта плутократия видна хорошо на примере современной России. Последствия более чем ужасающие. Минус 20000 тысяч населенных пунктов за 20 лет. Закрытие десятков тысяч предприятий. Безответственность экономической и административной элиты – обещали увеличить ВВП вдвое еще 13 лет назад. И где это всё, сослались на себе же подобных, на другие влиятельные группы и на «всеобщий кризис». Очень удобно всё под одеялом всеобщности прятать. 6 млн. наркоманов, столько же безработных, можно устать от перечислений тех ужасов, которые уже сопоставимы с немецким нашествием на СССР по своим результатам, да что там, уже превзошли их по всем пунктам. Официальная цифра сверхсмертности с 1991 года по 2006 год – это Путин официально по госканалам заявлял – 11,5 млн. человек (!). При том, что демографический кризис, созданный плутократической политикой принципа гражданского общества продолжается и сейчас. И кто фашисты тогда получаются? Большинство?
Само наличие в стране организаций типа КЕОР, Азеррос, уже говорит о том, что принцип национального интереса меньшинствам-то не чужд. Но имеют ли они право заведомо обвинять большинство в угрозе им? Особенно на фоне того, что они в нынешней тяжелой ситуации для национального большинства России процветают. То есть они свой принцип поставили выше, а значит, нет равноправия. А значит принцип гражданского общества – это в итоге – плутократия, ложь. Меньшинства следуют своим интересам. И отвечают за нынешнюю ситуацию. И их узкогрупповые интересы затмили им глаза на то, что когда-то именно национальное большинство помогло им в развитии и спасло их от гибели.
Всегда, когда поднималась речь за национальный интерес, где реально он шёл во имя блага нации, большинства, там всегда было развитие, экономический подъем, прогресс: «национальная специфика» «азиатских тигров», да что там «Новый курс» Рузвельта тому свидетели. Что показывает, что не обязательно, что националисты будут у руля. Главное, чтобы принцип национального интереса был во главе угла.
А там, где пытались национальный интерес вытравить, сделать вторичным: там везде начинался упадок. Мы свидетели этого упадка.
Принцип национального интереса, диктатура национального интереса приведет к преодолению дисгармонии гражданского общества и классовой борьбы, к национальному миру и общему благу. Общие интересы должны быть впереди частных.
