Среди множества противоречий современного мирового развития имеет место и противоречие между тенденциями глобализации и национализма. Казалось бы, расширение экономических и информационных связей неизбежно толкает человечество к этническому смешению и политическому единству. Да и застрельщикам реального процесса глобализации – транснациональным корпорациям – удобнее иметь дело с безликим "человейником", с легко манипулируемой "биомассой" функционеров и потребителей. Между тем, наряду, к примеру, с созданием Европейского Союза мы видим растущее стремление к самостоятельности даже малочисленных национальных общностей. Более того, не надо далеко ходить за примерами, когда сами глобалисты поощряют националистов, точнее пользуются их услугами. С этим, я думаю, все ясно: действуют проверенные принципы "разделяй и властвуй" и "сукин сын, но наш сукин сын". Полезно было бы, однако, вспомнить националистам аналогичную политику Гитлера: используют и выбросят. Но причины живучести национализма и неоднозначного к нему отношения, конечно же, не только в этом внешнем факторе. Попробуем взглянуть на проблему системно.
Неоднозначность самого понимания и оценки национализма коренится в многозначности термина "нация". Под нацией понимают: а) этническую общность ( англичане, татары, украинцы, русские); б) граждан одной страны, независимо от их этнической принадлежности (американская нация); в) культурно-историческую общность, которая может иметь и моноэтнический, но чаще полиэтнический, характер, однако организуется не просто этническим происхождением, но исторически сложившимися ценностями и образом жизни – типом культуры. В последнем случае цементирующей основой может быть определенная религия, язык, общность исторических переживаний, домирующий способ хозяйствования, тип поведения, предпочитаемый способ организации общества. Все вместе это образует культурную почву нации.
Естественно, нация в любом из указанных смыслов, как и все на свете, имеет тенденцию к самосохранению, определенную самоценность, независимую от экономической, политической и иной эффективности национального способа существования. Поэтому в самом общем плане национализм можно определить как признание самоценности своей нации. Национализм совпадает с патриотизмом только в случае понимания нации как граждан данной страны. В двух других смыслах национализм ориентирован на признание самоценности своей этнической или культурно-исторической общности, а патриотизм – на признание самоценности той страны в целом, которую человек считает своей Родиной. В таком общем плане я не вижу оснований для довольно распространенного взгляда, согласно которому патриотизм – это хорошо, а национализм – это обязательно плохо. Но беда в том, что есть национализм и национализм. Тестом для определения границы между приемлемым и положительным смыслом этого термина и переходом к смыслу отрицательному служит ответ на вопрос: признавая самоценность своей нации, признаете ли вы самоценность других? Трем смыслам термина "нация" соответствуют три типа национализма.
1. Тот, что можно назвать национализмом "культурно-романтическим". Он присущ, как правило, бескорыстным мечтателям интеллигентам и теоретикам. Они преданы той почве, которая породила и сохраняет нацию как культурно-историческую общность. Лично я отношусь к такому национализму с пониманием и уважением, хотя и не могу не видеть в нем порой некоторой аффектации. Увлечение последней и порождает различные фантазии на тему об абсолютном первенстве своей нации, а отсюда уже рукой подать до заявлений типа, что мы "двумя головами выше". На уровне слова это может вызывать иронию, но, увы, слова склонны реализовываться в делах. И когда эти слова начинают использовать как лозунги отнюдь не бескорыстные деятели, прекраснодушный национализм предстает уже совсем в другом – агрессивном и отрицательном - обличии.
2. Национализм как признание этнической самоценности тоже можно понять, ибо в любом этносе есть свои положительные черты. Но этот тип национализма гораздо быстрее соскальзывает к тому виду, который именуется трайбализмом: мое племя превыше всего. Другие этносы, стало быть, ниже, они неполноценны. И потому относительно них оправданы и дискриминация и в пределе геноцид. А это уже прямой путь к фашизму. И здесь не уместны экскурсы в историю по поводу различия между фашизмом Муссолини и национал-социализмом Гитлера. Термин "фашизм" для меня – не обозначение частного социально-политического явления, он имеет гораздо более глубокий общекультурный и метафизический смысл. Это социально-политическая форма сатанизма – идеологии сознательного служения злой силе, злу, кичащемуся своей "волей к власти".
3. Национализм как гордость за гражданскую нацию своей страны, готовность служить её "национальным интересам". Опять-таки, явление вполне оправданное и достойное подражания, пока не происходит то, что случилось с США: "То, что полезно Америке, полезно всему миру". На практике это означает, что ради так понимаемых "национальных интересов" можно финансировать "цветные революции", готовить армии будущих агрессоров и бомбить кого угодно.
Различая эти типы национализма и по разному относясь к их представителям, я, к сожалению, должен констатировать, что в реальной истории наблюдается преобладание деградации от хороших мечтаний до вульгарной агрессивности. И тогда происходит нечто подобное тому, что имело место в Германии 30-х годов: радикальные консерваторы очень быстро разочаровались в практике национал-социализма. Кстати, попытки поместить в одну компанию, скажем Э.Юнгера и Геббельса – образчик типично геббельсовской софистики.
Вот теперь можно поразмышлять и о том, что делает живучими разные виды национализма. В самом деле кто склонен к принятию идеологии национализма? а) Люди "культурно-романтического" склада, почвенники. Подходя объективно, им достаточно национально-культурной автономии, гарантирующей сохранение и развитие национальных ценностей, традиций, языка и т.д. О необходимости государственного оформления своего национального бытия, они начинают говорить, когда сталкиваются с угнетением со стороны другой нации или государства, с опасностью размывания и уничтожения национально-культурной почвы. б) Те, кто чувствует себя более уверенно в привычной культурной и этнической среде, испытывает недоверие (в основном вследствие недоинформированности) к другим общностям и, что довольно часто, компенсирует собственную неполноценность чувством принадлежности к "великой нации". Это потенциальные кадры для всяческих "погромных" акций. Чтобы представить себе уровень их культуры и информированности, достаточно побродить по блогам. в) "Национал-карьеристы", настаивающие именно на государственной самостоятельности. С ними все ясно. Был какой-нибудь заштатный поэт, воспевающий вождей коммунизма, а теперь – духовный лидер нации; был средней руки чиновник, а теперь аж президентом может стать или, на худой конец, прорваться к кормушке в качестве "слуги народа". Чем больше отдельных государственных образований – тем больше шансов. Вчера они были коммунисты, сегодня националисты, завтра что будет? Ничего кроме брезгливой усмешки эта компания не вызывает.
Я думаю, что народ сам должен решать путем референдума, требуется ли образование государства для сохранения и развития нации. Однако, если принимается положительное решение, должны быть обеспечены права национальных меньшинств. Начиная с гарантий недопущения дискриминации и геноцида и до признания их права на государственное самоопределение. На практике же при распаде Советского Союза ничего этого не соблюдалось. Пришедшие к власти национал-карьеристы в некоторых новых национальных государственных образованиях допустили геноцид русских и других, оказавшихся национальными меньшинствами, и до сих пор продолжают дискриминационную политику. Тоже древний способ: чтобы "сплотить" тех, кем манипулируешь, надо указать на образ врага: бей таких-то и таких-то. Стремление наций, не получивших государственной самостоятельности на момент распада СССР и испытывающих несправедливость со стороны новых властей, к государственной независимости квалифицируется националистами как "сепаратизм". Опровержение же клеветы, согласно которой русские – "оккупанты" и исторический враг, - как "великодержавный шовинизм". Да, пожалуй, в своем беспардонном вранье национал-карьеристы давно переплюнули Геббельса.
И, наконец, попробуем обрисовать идеал национальных отношений, а затем сопоставить его с реально сложившейся исторической ситуацией. Если бы глобализация проводилась не в интересах монополий, а проходила как естественный процесс становления экономического, информационного и культурного единства, то человечество организовалось бы как федерация различного типа и масштаба добровольно создаваемых общностей, в том числе национальных. И для защиты последних вполне хватило бы национально-культурной автономии. Но сейчас мы ещё страшно далеки от этого. Наличие национальной розни и претензий на превосходство со стороны отдельных наций во всех трех смыслах этого слова – неопровержимый факт. Сохраняя национальную самобытность, необходимо объединяться в такие союзы, которые дают большую гарантию и национального и совместного развития. Отдельное маленькое государство не сможет обезопасить себя от, может быть, нежелательного воздействия США, ЕС, России или Китая. Приходится выбирать. Демократическая процедура выбора – это референдум. Его воле придется подчиниться или поставить вопрос о выделении несогласных в новое образование. Но чтобы большинство приняло разумное решение, оно должно быть достаточно информированным. Процесс доказательства преимущества различных вариантов не должен превращаться во взаимные обвинения, ругань и софистику. К сожалению, "элита" явно не готова к приличному – без мордобоя, метания яиц, опереточных поз и оплаченных "протестных масс" - диалогу. Остается высказать свои аргументы, надеясь на то, что кто-то их воспримет или, будучи не согласен, все же вступит в доказательный диалог, не подменяя его истерически - обвинительной и вульгарно-злобной бранью.
Итак, Европа или Евразия? Американский политолог С.Хантингтон в своей книге "Столкновение цивилизаций" представляет себе ближайшее будущее как возрастающую конкуренцию крупных исторически сложившихся наднациональных образований за степень мирового влияния. Помимо классической Европы, Северной Америки, Китая и др. он называет также "православную цивилизацию". По сути дела это восточное славянство как ядро Евразии. Русские, украинцы, белорусы – это разные нации со своими языками и культурными особенностями. Но все мы – потомки великой пранации русов, у нас есть общий этнический и культурно-исторический стержень, Русь – наша прародина. Мы расселены по всему пространству Евразии, наши гены и семьи во многом перемешаны. К тому же наши страны представляют собой единое экономическое пространство, хотя и искусственно, по живому рассеченное. И принадлежим мы к одному геополитическому региону. Наша связь органична, а навязываемое нам противопоставление искусственно. Какие-то региональные образования внутри наших нынешних границ опять-таки в силу исторических причин могут тяготеть к иной цивилизации. Но это частный случай, и это их проблемы. Что же касается мещанско-потребительской мечты "Пустите Дуньку в Европу", что ж, пожалуйста: в качестве гостарбайтеров, обслуживающего персонала, возможно, пушечного мяса. Конечно, нормальное и взаимовыгодное сотрудничество с Европой, как и со всем миром, приветствуется. Но наша ли это семья? Наши ли это естественные союзники, относящиеся к нам как к равным? Господа, вспомните историю…
Восточное славянство – особый евразийский регион, его освоение и сплочение в его рамках – наша естественная историческая задача. Совершенно непонятно, почему с точки зрения националистов, ориентированных на Запад, сотрудничество с ЕС и НАТО не угрожает независимости Украины, а тесное сотрудничество с Россией, мол, "национальное предательство"? Я никогда не был в восторге от московской бюрократии. В 1991 году, проживая в то время в Украине, я голосовал за её независимость именно как независимость от бюрократического центра. И, видимо, по наивности никогда не думал, что приобретение этой независимости может стать основой для дикарского русофобства. Не испытываю я восторга и перед нынешней российской властью, хотя она бесспорно приемлемее того что творилось в оранжево окрашенной Украине. Уровень союзнических отношений между тремя восточнославянскими странами, конечно же, во многом зависит от тех правительств, которые возглавляют их в данный момент. И что отношения тут складываются непростые свидетельствует их характер между Москвой и Минском. Но правительства приходят и уходят, а внутрицивилизационное единство народов остается и ориентирует нас на поиски оптимальной организационной формы. Только вместе мы можем быть реально независимой силой, имеющей мировое значение.
В идеале это было бы федеративное союзное государство. И обязательно с новым, нейтральным по отношению к нынешним трем столицам центром. К этому идеалу мы ближе, чем к общечеловеческой федерации, но и от него пока-что достаточно далеки. Сейчас можно говорить лишь о расширении взаимного сотрудничества в экономической, информационной и культурной сферах. Политическое единство потребовало бы непростого восстановления взаимного уважения и доверия. И все же это легче и реальнее, чем воображать себя "центром Европы", практически находясь на её задворках. Курс на единство восточнославянской цивилизации – вот, на мой взгляд, достойная и вдохновляющая стратегическая перспектива в развитии культуры, экономики и политических структур. И, разумеется, это единство не исключает, а предполагает самоценность его особенных национальных составляющих. Трезвые прагматические решения могут быть полезны, но значение их преходяще. Чтобы политика не превратилась окончательно в разновидность бизнеса, в основание её должна быть положена определенная идеология. Безыдейности прагматиков и ложным идеям, направленным на разжигание ненависти, надо противопоставить объединяющую наднациональную цивилизационную идею, объединяющую наши народы без урона для их самобытности. Но это уже тема особого разговора.
Валерий Сагатовский, доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, специально для "Русский Мир. Украина"
