среда, 8 января 2014 г.

Нае Ионеску: Рождество

Догмат Рождества таков: «Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы…»? И эта догма не только устанавливает границу между двумя мирами, но и в целом их уточняет.
У человека появилась возможность спастись. Но для того, чтобы это спасение свершилось, было необходимо, чтобы Бог сам спустился к нам как Человек, и взял на себя, агнца Божия, грехи мира, то есть наши грехи.
Мне как то давно рассказывали, что когда в Индии аборигены боролись с англичанами, Ганди постился три недели. Ганди страдал за своих, иссох, брал на себя их грех, чтобы искупить его; что если именно эта ошибка перевесила на чаше весов перед божеством сил и предопределила их поражение? Высокая и трагическая пантеистическая абберация, которой категорически противоречит догмат Рождества: для нашего спасения было необходимо, чтобы Бог, воплотившись, взял на себя наши грехи.
Здесь сердцевина христианского учения: человек не может спасти другого человека, как минимум, один человек не может стать за другого. Спасение есть в двойной степени акт милости свыше – во-первых, так как совершается по воле Бога, во вторых, потому что совершается через активное вмешательство Бога (жертва агнца).
Помощь ближнего твоего в этом акте спасения равна нулю. Даже и акт любви к которому тебя обязывает Христос – метaфизический акт, действенный для того, кто любит, а не для ближнего, которого любят.
Конечно, общепризнанная точка зрения иная. С общепризнанной точки зрения видят в христианской любви акт благотворительности, альтруизма, филантропии. Но это ложь. Это самое грубое и материалистическое, самое антиметафизическое, самое западное извращение понимания смысла любви… даже если бы любовь была действенной для твоего ближнего, тогда зачем было нужно воплощение Логоса и его жертва? Если с другой стороны, любовь есть акт направленный к преходящей цели, то почему мера любви к ближнему определена через любовь к самому себе, тогда как известно, что для того чтобы спастись, необходимо отдалиться от самого себя?
Нет. Что бы вы не говорили и не думали, любовь к ближнему – это не что иное, как особая терапия, излечивающая самого человека, любить ближнего значит расстаться с самим собой. Это метод точно в том же смысле, как и пост и любая другая привация, все это направлено к одной и той же цели, помочь оставить себя, больше не жить собой и в себе, для того, чтобы смочь жить в Другом.
Любовь – главное в единстве христиан? Да, существует и эта функция любви. Но и эта функция является не метафизической, но гносеологической. Христианская община любви является ни чем иным как инструментом познания. Тут вы конечно округлят глаза или пожмут плечами (в зависимости от того, насколько они впечатлительны) наши философы науки. Община любви – инструмент познания? Конечно. Если для познания чувственной реальности достаточно сознания индивидуума, то познание Бога возможно только для человеческого коллектива, единства реализуемого через любовь.
В конце концов, христианская любовь может Вас привести к правде христианства, к ПРАВДЕ. Но означает ли это спасение? Нет. Самое больше, что это означает – знание Бога, но еще не спасение. Потому что спасение это не только знание, знание, это только ПУТЬ. Единственный путь.
И вот как единственный элемент, единственный путь на котором твой ближний может помочь твоему спасению – любовь – оказывается недейственным. Акт спасения – это акт милости со стороны Бога, с одной стороны, а с другой – акт индивидуальной инициативы. Нет спасения ПОД небом. Спасение есть только через связь земли и неба.
Но между небом и землей в драме расплаты за первородных грех человек находится один перед лицом Бога. Все, что мы делаем для других, мы делаем для нас, а все что делают другие для нас, делают это не для нас. Каждый из нас с самого начала начинает испытывать опыт и вести борьбу за восхождение к небу. Между мной и моим ближним никакой связи, никакой помощи, никакого товарищества по борьбе. Каждый из нас микрокосм? Возможно. Но микрокосм герметично закрытый изнутри, с единственной возможностью выхода – в ВЕРХ. Потому, я думаю, что если бы Лейбниц жил на Востоке, он бы все же открыл у своих монад одно окно - к небу.
Рождество, праздник воплощения Логоса как условия спасения – это праздник метафизического одиночества человека, праздник который открывает врата небес. И это говорим не только мы, и Евангелие рассказывает, что в эту ночь открылось небо, чтобы люди могли присутствовать на представлении ангелов, поющих славу в небесах.  

Cuvântul, Nr. 2401, 25 Decembrie 1931

Нае Ионеску, перевод Александра Бовдунова

Источник: Портал Сетеовй Войны – http://rossia3.ru/ideolog/nashi/craciun