1. Прежде всего необходимо отметить, что само появление подобного документа является огромным шагом вперед. Наконец-то наша Церковь преодолевает свою обычную позицию: «мы спасаем индивидуальные души, а в дела общественные и политические не вникаем – это не наше дело». РПЦ выходит на социальный простор, но не для политической борьбы и лоббирования своих интересов, а для того, чтобы дать моральную оценку общественным явлениям. И действительно, кто еще может дать такую оценку? Политические партии? Дума? Продажные СМИ? Нет, только Церковь. Ибо мораль от Бога, и значит область морального по праву входит в церковную компетенцию.
2. Несмотря на то, что это первый документ такого рода, приятно поражает в целом его высокое качество. Документ продуман, хорошо аргументирован, выводы, как правило, делаются вполне определенные. Но главное, авторы поставили перед собой задачу создать документ не на сиюминутную потребу, а документ принципиальный, ориентированный «на вечность». И нужно сказать, что им это во многом удалось.
2. Несмотря на то, что это первый документ такого рода, приятно поражает в целом его высокое качество. Документ продуман, хорошо аргументирован, выводы, как правило, делаются вполне определенные. Но главное, авторы поставили перед собой задачу создать документ не на сиюминутную потребу, а документ принципиальный, ориентированный «на вечность». И нужно сказать, что им это во многом удалось.
3 . О социально-экономическом разделе Доктрины. Нельзя сказать, что здесь все в порядке. Прежде всего, невооруженным глазом видно, что объем текста не соответствует важности проблемы. Не секрет, что экономика общества является одной из важнейших (если не важнейшей) его аспектов. Однако львиная доля документа посвящена взаимоотношению Церкви и государства – вопрос, конечно, архиважный, но, на наш взгляд, уступающий экономике. В церковно-государственном разделе можно найти и экскурсы в историю, и многочисленные цитаты из Писания и святоотеческого наследия – одним словом весь богословский аппарат во всеоружии. В разделе о собственности мы видим лишь пару-тройку кратких выписок из Василия Великого и Златоуста, да несколько цитат из Нового Завета – вот и весь аппарат. Этот раздел оказался одним из самых кратких во всей Доктрине. Даже разделы, посвященные биоэтике, гораздо более развиты.
4. Теперь о содержании раздела. Основной результат Доктрины сформулирован следующим образом: «Церковь признает существование многообразных форм собственности. Государственная, общественная, корпоративная, частная и смешанные формы собственности в разных странах получили различное укоренение в ходе исторического развития. Церковь не отдает предпочтения ни одной из этих форм». С одной стороны этот результат замечателен. Дело в том, что на авторов Доктрины, особенно в отношении собственности, тяжелым грузом давили реалии мира сего: «окончательная и бесповоротная», победа в России капитализма с приматом частной собственности, наличие католической социальной доктрины, в основе которой опять-таки лежит частная собственность, теория Макса Вебера (кстати, весьма сомнительная) о протестантских корнях «духа капитализма», и, наконец, дореволюционное российское богословие, где частная собственность объявлялась не просто незыблемой основой православной империи, но даже чем-то «священным». Однако авторы Доктрины не пошли по легкому пути конъюнктуры, и устояли от соблазна поставить частную собственность в основу своей концепции. Низкий им за это поклон.
5. С другой стороны, нетрудно видеть, что совершенно разные формы собственности не могут быть равнозначными с моральной точки зрения. Тезис Доктрины о равенстве различных форм собственности можно рассматривать лишь как «нулевое приближение» к решению проблемы. Надо еще раз подчеркнуть, что, на наш взгляд, это не следствие конъюнктуры. Думается, что авторы Доктрины в самом деле были в затруднении. Ибо в Православной церкви, к сожалению, нет глубокой традиции осмысления проблем собственности. На эту тему пишут в основном социологи, экономисты и историки. Богословских же работ до смешного мало. Святоотеческие воззрения проанализированы слабо. История экономических воззрений Православной Церкви не написана. В том числе, почти не проанализировано отношение РПЦ к социализму в XIX – начале XX вв. Социально-экономические воззрения инославных также как следует не осмыслены. Анализ мировой рыночной экономики оставляет желать много лучшего. Не удивительно, что мнения православных по данному вопросу, мягко говоря, не отличаются согласованностью (что подтвердила и данная Конференция). Все это и определило ту лапидарность и богословскую аскетичность, которую мы видим в экономических разделах Доктрины. Несомненно, эти разделы Доктрины будут активно развиваться.
6. Думается, что решение «проблемы собственности» должно быть следующим. Представим нравственную ось, на которой в разных ее точках находятся разные формы социально-экономического строя. На положительном ее конце следует поставить братское общение имуществ - строй, описанный в Деяниях Апостольских (Деян. главы 2 и 4). Это христианский социально-общественный идеал. Он основан на Писании, апостольском и святоотеческом предании. Его следует четко отличать от социализма и коммунизма марксистов. По большому счету, это антагонисты. В основе братского общения имуществ - христианская любовь. На ней все и держится. Именно любовь, выражающаяся в добровольном желании послужить Богу и ближнему, и является стимулом к труду в таком обществе (стимулом для верующего человека очень сильным). Вне любви все рушится: братство превращается в тоталитарность, равенство – в нивелирование личности, свобода – во вседозволенность. Становится насилием и чисто административное, внешнее обобществление. В этом на практике убедились, проводя национализацию, большевики.
Хорошо известно, что идеалы в структуре христианской этики совершенно необходимы. Они несут нормативную функцию, и все прочие социальные устроения оцениваются по их расстоянию от идеала. Так и с идеалом братского общения имуществ – он, как маяк, освещает путь в правильном направлении.
Что же мы видим ближе всего к этому маяку? Видим социальную организацию христианских монастырей, в которых испокон веков реализуется норма общения имуществ. Значительно дальше, вниз по оси, видим социальный строй дореволюционной России, в которой значительное большинство населения жило в условиях крестьянской общины и артели. Напомним, что в общине отсутствовала частная собственность на землю: земля периодически перераспределялась между членами общины, гибко учитывая убыль и прирост численности общины. Вообще, социальный строй дореволюционной России носит компромиссный характер. В нем подлинно христианские черты сочетаются с чисто капиталистическими.
Наконец, ближе к другому, отрицательному концу нравственной оси располагается современная западная рыночная экономика, в основании которой лежит частная собственность, а стимулом к труду является прибыль, стяжание или страх потерять все. Это - реальность мира сего, и ныне, увы, удел христиан - работать только в рамках этого строя над нивелированием его недостатков. Разумеется. христиане делают все, что могут. Но и дать этому строю точную нравственную оценку, соотнести его с другими устроениями они тоже должны.
Надо, однако, сказать, что частная собственность – все-таки не самый край распределения. Есть еще более отрицательная, инфернальная область, по сравнению с которой рыночная экономика выглядит чуть ли не эдемом. Это – мафия, воровство, разбой, грабеж, насильная экспроприация. Вобщем, экономический беспредел, который мы хорошо прочувствовали за последние десять лет. Здесь стимул стяжания не знает никаких границ. Относительно резко отрицательной оценки этих явлений у христиан (и не христиан) полное согласие, что с незапамятных времен зафиксировано в четких Ветхозаветных нормах: «не убий», «не укради», «не пожелай».
Таковой представляется нравственная иерархия социальных устроений с христианской точки зрения. Разумеется, это грубая схема. Но она имеет достаточное обоснование в Писании и святоотеческом наследии, и потому, надеюсь, заслуживает соборного обсуждения.
Источник: Web-архив Портала http://www.sobor.ru
