«Нет никаких "мы" и нет никакого "наше", есть только я и мое болото!» - слова из популярного мультфильма эпохи массовой культуры как нельзя лучше отражают состояние современного общества и каждого его представителя в отдельности. Прислушайтесь… Вам кажется, с экрана телевизора доносятся политические комментарии, экономические прогнозы? На самом деле это лишь чваканье огромного болота. На площади с одноимённым названием до боли знакомые персонажи заявляют, что они настоящая власть? И это не более чем хлюпанье всё той же вязкой жижи. Жижи отсутствия смыслов…
Информационный поток тянется, как надоевшая жвачка, подчас раздражая, но не отпуская своих заворожённых потребителей. И в этом тоже есть что-то болотное, вязкое, затягивающее…
Уже стали расхожими понятия «постполитика», «постистория», пусть с осторожной оглядкой, но говорят и о порождаемом ими «постчеловеке». А объединяет это всё его величество (а точнее, его ничтожество) Постмодерн. Но какое принципиальное отличие маркируется приставкой «пост»? Что, собственно, превращает политику в свой постмодерновый фантом? Отсутствие того самого смыслового ядра с накалённым импульсом в центре. Именно этот импульс в сжатом виде концентрирует веру народа и порыв к своему идеалу. Это то, что рождается на стыке земного и небесного, что, как молния, озаряет каждое сердце и заряжает колоссальной энергией. Такая энергия, в свою очередь, оказывается источником и для напряжённого каждодневного служения ради переустройства мира сообразно представлениям об идеальном, и для подвига, подчас в тысячи раз превышающего человеческие возможности.
Именно такие импульсы движут различными политическими силами, государствами и, в конечном счёте, определяют содержание исторического процесса. Политика – это грандиозный творческий акт, итогом которого становится преобразование мира. Без смыслового наполнения и порыва к идеалам нет ни политики, ни истории, а есть лишь постполитика и, соответственно, постистория. Уходит накалённый импульс, и остаётся ОНО – зловонное, вязкое, всепоглощающее БОЛОТО.
Да, и ещё его обитатель – деградировавший, отрекшийся от самого себя постчеловек. Человек, созданный по образу и подобию Бога, наделён бесценным даром – способностью к творчеству. Пламенем веры, силой ума, взрывом чувств он может менять реальность, видеть воплощения своих мыслей, себя самого в окружающем мире. Собственно, подобие и заключается в первую очередь в этой способности. Но сколь велик может быть человек, отвечающий своему призванию, столь же ничтожен он становится, если отрекается от определённой ему сущности.
Постчеловек лишён способности и желания творить, он может лишь потреблять. Но даже в своём потреблении он ничего не определяет, а слепо идёт за предлагаемыми ему схемами, как осёл следует за привязанной перед ним морковкой. Постчеловек идёт за маячащими перед ним брэндами, новыми и новыми вещами, приобретая на этом бесконечном пути долги и болезни. Не важно ему и содержание его работы, он выполняет её (причём, нередко с возрастающими темпами) лишь для того, чтобы не слишком сильно отставать от морковки, привязанной перед его носом и потому всегда находящейся впереди. А в сущности, и морковка эта ему абсолютно не нужна. Нельзя даже сказать, что он идёт за ней по причине полного отсутствия смысла жизни в противном случае. Дело всё в том, что представление о каких-либо смыслах у него отсутствует, и потому потребность в смысле жизни также постепенно атрофируется. Мы же не говорим, что конвейер движется по той причине, что иначе ему незачем существовать. Просто так есть – и всё. Его так запрограммировали.
Постчеловек лишён способности и желания творить, он может лишь потреблять. Но даже в своём потреблении он ничего не определяет, а слепо идёт за предлагаемыми ему схемами, как осёл следует за привязанной перед ним морковкой. Постчеловек идёт за маячащими перед ним брэндами, новыми и новыми вещами, приобретая на этом бесконечном пути долги и болезни. Не важно ему и содержание его работы, он выполняет её (причём, нередко с возрастающими темпами) лишь для того, чтобы не слишком сильно отставать от морковки, привязанной перед его носом и потому всегда находящейся впереди. А в сущности, и морковка эта ему абсолютно не нужна. Нельзя даже сказать, что он идёт за ней по причине полного отсутствия смысла жизни в противном случае. Дело всё в том, что представление о каких-либо смыслах у него отсутствует, и потому потребность в смысле жизни также постепенно атрофируется. Мы же не говорим, что конвейер движется по той причине, что иначе ему незачем существовать. Просто так есть – и всё. Его так запрограммировали.
Таков портрет болотного жителя. Кроме того, периодически на болоте, как и полагается, возникает различная нечисть в виде симулякров и ничего не значащих образов. Они, как кратковременные вспышки, будоражат остатки сознания постчеловека, а затем растворяются в непрерывном информационном потоке. Эта наркотическая нирвана напоминает галлюцинации, порождённые испарениями болота; галлюцинации сменяют друг друга, держа в плену одурманенный мозг. Кто имел неосторожность уснуть на болоте – оказался его собственностью.
Но болото на то и болото, что оно не просто не имеет своего содержания, но и поглощает смыслы, которые кто-то пытается привнести в окружающую действительность. А заодно старается затянуть и тех, кто это делает.
Обратите внимание на характерный способ «диалога» с оппонентами в постполитической среде. Наиболее распространённый специфический приём – это ничто иное, как «глум». Совершенно не следует приводить аргументы, отстаивать свои взгляды (да и отстаивать по существу нечего!) – достаточно осмеять человека, выставить в неприглядном свете, облить грязью и выдумать про него побольше небылиц. По болотной логике всё это безоговорочно принимается на веру и сразу становится неважно, что же пытался донести до людей «дискредитированный», а его позиция тонет в потоке беснующегося невежества. Так постлюди пытаются затянуть, низвести до своего уровня любого, кто дерзнул над ним подняться. Так победившее болото глумится над своими немногочисленными противниками. Его дикий смех – это его единственный аргумент. Других нет, но его обитателям других и не надо.
Правда, есть ещё те, кто, зная об опасности, засыпать на болоте не стал, и изо всех сил старался сохранить трезвость ума. Они ощущают дефицит смыслов и пытаются прорваться к ним. Этот запрос на содержание периодически проявляется, подчас в самых неожиданных и на первый взгляд незначительных вещах. Например, нередко можно видеть картинки и демотиваторы, переосмысливающие образы героев прошлого с точки зрения их контраста с современностью. Вот перед нами демотиватор с изображением Дмитрия Медведева в образе космонавта Юрия Гагарина, а внизу подпись: «Он сказал: «Приехали!» и достал iPhone». За сарказмом ощущается тоска по раскалённому чувству смысла, заставлявшему человека отправиться туда, где никто раньше не был, навстречу опасности и победе. Таких примеров можно привести много, и на первый взгляд они ничего не значат, теряясь во всеобъемлющем информационном потоке. Но в том числе и так народ в лице своих отдельных не поддавшихся всеобщему трансу представителей заявляет о потребности в смыслах. В том числе и так герои прошлых эпох зовут нас к подлинной, метафизической революции.
Не к её оранжевому подобию, технологично осуществляющему подмену, но ничего не меняющему по сути. А именно к подлинной Революции, движимой накалённым импульсом и преобразующей мир.
Пусть носителем этого импульса будет небольшая группа пассионариев, не растворившихся в постмодерне и не присягнувших ему. Пусть они потрясут до основания уютный мирок, настигнув его на краю бездны. Это и соблазн, и безумие, и, в конечном счёте, - Победа.
Накалённый импульс породит пламя, испепеляющее всё неподлинное и очищающее мир для новой жизни. На место постполитики придёт Политическое, чтобы взять окончательный реванш, а на месте выжженного болота утвердится Империя. Однажды так будет.
