 |
| Икона "Труд Святого Семейства" |
Сегодня только слепой не видит, что разрекламированные "реформы" на деле оказались лишь прикрытием для грандиозного передела собственности, для беспощадного ограбления большей части населения. В чем же причины всех этих бед? Для православного человека очевидно: главная причина лежит в области религиозной, духовной, а практически говоря - в особенностях мировоззрения тех, кто взялся за реформирование России. Их, увы, можно с полным основанием уподобить не "мужу благоразумному, который построил дом свой на камне", но "человеку безрассудному, который построил дом свой на песке" (Мф. 7:24,26). Опыт последних лет показывает: нынешние горе-реформаторы с маниакальным упорством пытаются построить дом "новой России" на пепелище национальных русских святынь, на развалинах десятивековой российской истории, на песке совершенно чуждых нашему народу идеалов и ценностей.
А между тем православные принципы организации экономики нашли свое органичное воплощение во всей истории русского народа. Следы этого мы можем обнаружить и в отечественной экономической мысли, и в русской хозяйственной практике, и во всем укладе традиционной народной жизни.
РУССКАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ
Уже святой благоверный великий князь Владимир Мономах (+ 1125) в своих поучениях сыновьям демонстрирует глубокое понимание труда как нравственного долга человека пред Господом. "Бога ради, не ленитесь, молю вас, - взывает он, - малым делом можно получить милость Божию... Добро же творя, не ленитесь ни на что хорошее, прежде всего к Церкви: пусть не застанет вас солнце в постели".
Преподобный Иосиф Волоцкий (+1515), который известен как сторонник активного социального служения Церкви, выступавший за расширение монастырского землевладения, выступал одновременно поборником социального мира и общенациональной солидарности. В одном из своих посланий он так вразумлял дмитровского князя: "Будьте добры к пахотным крестьянам своим. Чем более станете вы понуждать земледельца к работе на вас и насильно отнимать его стяжание, тем скорее он придет в убожество... А когда крестьянские поля запустеют, не понесет ли ущерб сам господин усадьбы за убыль, сделанную крестьянину?.. Дающий же пахарю льготу, возделает заросшие поля. Без господского насилия исполнив свои работы, крестьянин будет стараться для господина: сытый сам, без недоимки отдаст оброк".
Важной вехой в развитии русской экономической мысли стало произведение XVI в. "Домострой". "Домосторой" учит видеть во всяком труде не просто способ удовлетворения потребностей, но деяние "Богу в честь". А потому начинать всякое дело нужно с телесного и душевного очищения: "руки начисто вымыв" и молитву произнеся. Тогда во всяком деле "Божья милость поспешествует, ангелы незримо помогают, а бесы исчезнут". Всякая работа и даже потребление пищи имеет поистине величественный и степенный характер. Они должны совершаться "с молитвой и с доброй беседой или в молчании". Ежели сопровождаются они "словом праздным и непристойным", ропотом, смехом или кощунством, то "от такого дела и от такой беседы Божья милость отступит, ангелы отойдут в скорби, и возрадуются бесы" - "и вот уже дело, еда и питье не спорятся, и каждое ремесло и всякое дело не по-Божьи совершается".
Природа богатства стала предметом размышлений И. Т. Посошкова (1652-1726) в книге "О скудости и богатстве". В отличие от западной позитивистской традиции русский экономист и предприниматель видит в богатстве неразрывную связь вещественных и невещественных (духовно-психологических) факторов. Он подчеркивает первичность невещественного богатства: "Паче же вещественного богатства надлежит всем нам обще пещися о невещественном богатстве, то есть о истинной правде; правде же - отец Бог, и правда вельми богатство и славу умножает, и от смерти избавляет; а неправде отец диявол, неправда не токмо вновь не богатит, но и древнее богатство оттончевает, и в нищету приводит, и смерть наводит".
Еще один практик-хозяйственник, крупнейший русский предприниматель и банкир В. А. Кокорев (1817-1889) писал на закате своей жизни о том же: "Не политико-экономические витийства, не парламентские хитросплетенные речи и не разновидные конституции дадут нам разум для благоустройства и возвеличивания России, а живущее в простых сердцах Слово Божие. То - единое то - наставит нас на путь Истины и Правды". И Посошков, и Кокорев ясно понимали то, что атеистическая экономическая мысль начинает сознавать только сейчас, - духовность и нравственность человека есть такой же фактор трудовой деятельности, как орудия и предметы труда, даже более важный.
После отмены крепостного права остро встал вопрос о будущем сельской общины, в обществе развернулась широкая дискуссия. Славянофилы подчеркивали самобытность общины, ратовали за ее сохранение. Радикальные западники считали ее тормозом на пути экономического развития. Тем весомее звучит мнение одного из вождей умеренного русского западничества, известного мыслителя К. Д. Кавелина (1818-1885). Будучи глубоким знатоком общины, он считал: "Личная собственность становится началом гибели и разрушения, когда не будет умеряема другим организующим началом. Такое начало я вижу в нашем общинном владении, приведенном к его юридическим началам и приспособленном к более развитой и граждански самостоятельной личности... Общинное владение предназначено быть великим хранилищем народных сил".
В общинной и артельной формах ведения хозяйства видел огромное преимущество России великий русский ученый Д. И. Менделеев (1834-1907). Он писал: "В общинном и артельном началах, свойственных нашему народу, я вижу зародыши возможности правильного решения в будущем многих из тех задач, которые предстоят на пути при развитии промышленности и должны затруднять те страны, в которых индивидуализму отдано окончательное предпочтение, так как, по моему мнению, после известного времени предварительного роста скорее и легче совершать все крупные улучшения исходя из исторически крепкого общинного начала, чем идя от развитого капитализма к началу общественному".
Необходимость самодостаточного хозяйства-автаркии для России отстаивал крупнейший публицист начала ХХ в., расстрелянный интернационалистами после захвата власти, М. О. Меньшиков (1859-1918). "Все организмы замкнуты, - писал он, - и только при этом условии возможно здоровье и полнота сил. Раз в самой стране тратится все, что в ней приобретается, получается круговорот сил и жизненное равновесие. Можно даже сказать, что если богатство тратится в своей стране, то оно не тратится вовсе, а в общей сумме только накапливается". Меньшиков ратовал за развитие обрабатывающей промышленности, против превращения России в сырьевой придаток индустриально развитых стран мира.
Крупнейший вклад в критику идей экономического материализма, в философское обоснование хозяйственной деятельности внес известный философ и богослов о. Сергий Булгаков (1871-1944). Он утверждал, что "преследуя цель экономического оздоровления и обновления России, не следует забывать и о духовных его предпосылках, именно о выработке и соответствующей хозяйственной психологии, которая может явиться лишь делом общественного самовоспитания". Коренную этическую норму Православия, отличающую его от кальвинизма, Булгаков сформулировал как "хождение перед Богом с мыслью об ответственности перед Ним".
Задаче обоснования частной собственности уделил внимание крупнейший русский философ и политолог ХХ в. И. А. Ильин (1883- 1954). Опираясь на православное понимание собственности, он выступал против наиболее влиятельных антисобственнических учений современности: коммунизма и толстовства. "Задача не в том, - писал мыслитель, - чтобы на земле от праведности угасло хозяйство и с ним культура и человечество (Будда, Толстой). Но задача не состоит и в том, чтобы хозяйство стало самодовлеющей силой человеческой жизни, поработило людей и погасило - и справедливость, и нравственное существо человека (коммунизм). Разрешение проблемы состоит в том, чтобы сочетать строй частной собственности с "социальным" настроением души: свободное хозяйство с организованной братской справедливостью". Отмена частной собственности, считал Ильин, есть "безбожная и нелепая затея". Тот, кто хочет это сделать, "тот должен сначала "переплавить" естество человека и слить человеческие души в какое-то невиданное коллективно-чудовищное образование". Такой строй будет строем "хозяйственных кастратов".
В разгар смутного времени начала ХХ в. с вразумлениями о смысле понятий труда и собственности к русскому обществу обратился свмч. Владимир, Митрополит Киевский и Галицкий (+ 1918). Истоки различного понимания труда Владыка Владимир видел в религии. Языческий взгляд считает его неизбежным злом, который унижает свободного человека. Поэтому физический труд - удел рабов; свободного человека достоин лишь труд умственный. Марксизм, наоборот, выказывая притворное уважение к физическому труду, демонстрирует полное неуважение к умственному. Отсюда недоверие и нелюбовь к образованным людям. И только для христианства всякий праведный труд почетен и достоин уважения. "Работа не со времени грехопадения сделалась уделом человека. Нет, человек, как только вышел из рук Творца, еще в раю, назначен был не для пользования только этим раем, но и для возделывания его".
Неверие и вера порождают совершенно противоположные воззрения на труд, утверждал свмч. Владимир. Для неверия труд - "не высший нравственный долг, в исполнении которого каждый обязан давать отчет", а "долг необходимости, которого нельзя избежать". Поэтому, человек бросает труд, "как только убеждается, что ему можно жить без труда и работы". Это происходит потому, что "неверие не признает и отвергает всякое высшее назначение человека; оно ничего не ставит для него выше земного и чувственного счастья и на землю указывает ему, как на единственное место, где только и может он рассчитывать на достижение счастья, именно когда будут удовлетворены его честолюбие, корыстолюбие и страсть к удовольствиям". В результате, когда все мысли, чувства и желания людей "направлены только на землю с ее радостями и благами, то какое недовольство своей участью должно тогда наполнять их сердца". Именно неверие порождает ненависть и зависть к богатым в сердцах бедных. Именно неверие порождает в сердцах богатых скупость, отношение к рабочим как к рабам и слугам, стремление исключительно к барышам.
Вера смотрит на труд как на нравственный долг. Рабочий для хозяина - равноправный брат, к которому должно относиться с любовью и полной справедливостью, заботиться о его духовных и телесных нуждах, поучал Митрополит-Новомученик. Вера учит, что "каждый человек необходимо должен трудиться и работать или силою ума или силою своего тела, и только трудом он может приобретать себе собственность и насущный хлеб".
Столь же противоположны взгляды на собственность с точки зрения веры и неверия. Неверие учит, что человек имеет неограниченное право пользования земными благами, как своей собственностью. А поскольку он "не признает всемогущества Бога, то, он - бог своей собственности, которая есть средство для удовлетворения растущих страстей".
Вера учит, что земные блага принадлежат Творцу, Он - полный и истинный их владетель. "Но Бог предоставил человеку право пользоваться этими благами земли, и в этом только смысле человек имеет на них право", - в полном согласии с Отцами Церкви разъяснял Владыка. Более того, именно православная вера вместо ложного коммунизма "учит нас истинному коммунизму. По этому учению блага земли должны давать средства к жизни всем людям... Отсюда христианская вера вменяет в обязанность богатым смотреть на свое имущество, как на достояние всех, дабы они готовы были делиться им с другими своими собратьями, в случае их нужды".
Таким образом, русская экономическая мысль развивалась в русле евангельского и святоотеческого понимания хозяйственной деятельности, стремилась к разработке экономической модели, основанной на православных принципах ведения хозяйства.
ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ПРАКТИКА
В практической жизни православные принципы хозяйствования нашли свое воплощение в издревле распространенных на Руси общинной и артельной формах. Артель - "исключительно русская форма хозяйственной самоорганизации и самоуправления" - являлась своеобразной хозяйственной разновидностью православного братства.
Но наиболее полно православные основы экономики воплотились в хозяйственной деятельности монастырей. Огромную роль сыграли монастыри и в деле объединения русских земель вокруг Москвы, что привело к созданию единого общероссийского рынка, развитию промышленности и сельского хозяйства. Без монастырей невозможно себе представить освоение северо-восточных территорий страны. "Продвигаясь из давно обжитой киевской области в холодный лесной край, - пишут современные исследователи, - монахи, как правило, вместе с теплом и светом Христовой веры несли и неизвестные доселе земледельческие культуры, и новые агротехнические приемы".
Монастыри вплоть до начала XVIII в. были существенным элементом народного хозяйства страны. Они являлись крупнейшим землевладельцем. Причем есть все основания утверждать, что производительность труда в монастырских вотчинах была выше, чем в дворянских поместьях. При том, что монастырям принадлежало около одной трети всей обрабатываемой земли, за ними числилось лишь около 13,3 % крепостных, т.е. большее количество земли обрабатывалось меньшими силами. Монастыри способствовали развитию промышленности: при них существовали различные мастерские, а при крупнейших даже заводы (кирпичный при Иосифо-Волоколамском, свечная фабрика при Троице-Сергиевой Лавре). Зачастую они становились центром торговли, у их стен проводились ярмарки.
Только теперь начинаем мы осознавать, сколь экологичной была хозяйственная деятельность монастырей. Обители демонстрировали способность вести хозяйство в координатах оптимального природопользования. "Экологически целесообразно обустраивали свое хозяйство соловецкие монахи-труженики, - считает современный исследователь, - преобразовав жизнь не только на территории монастыря, но и на всем острове. Чуждые варварской идее "борьбы" с природой, они постоянно совершенствовали взаимоотношения с ней и поэтому не разрушали, а гуманизировали ее, используя естественные перепады высот, многообразие ландшафтов и растительности, особенности гидрографии и исходя из тех строительных материалов, которые им могла предоставить местная природа. Смелый инженерный поиск сочетался здесь с постоянным желанием максимально использовать природные возможности, не нарушая хода естественных процессов".
Трудно не согласиться и с таким выводом: "Форма хозяйствования русского монастыря в полной мере может быть использована в качестве модели при проектировании экологически устойчивых социально-экономических систем". Такое экологическое поведение монахов происходило из целостности их сознания, из понимания, что нельзя разрушать сотворенную Богом природу. Им был чужд нигилистический девиз Базарова: "Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник".
ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ ЭТОС РУССКОГО НАРОДА
Православием пропитана вся трудовая и хозяйственная этика русского народа. Оно веками воспитывало в русском человеке любовь и уважение к труду. Трудолюбие, способность к систематическому и кропотливому труду - одна из характерных особенностей нашего народа.
Дух нестяжательства - неотъемлемая черта русского хозяйственного духа. Причем, это не то нестяжательство, которое проповедовал в духе буддизма Лев Толстой и которое вело к угашению хозяйства, а с ним и культуры, и низведению жизни человека на растительный уровень. Идеал аскетизма созерцательного сочетался у русского народа с идеалом аскетизма самоотверженного труда, стяжания благ земных ради помощи ближнему. Ярким свидетельством этому является сосуществование в сонме святых нашей Церкви таких противоположных и взаимодополняющих лиц, как преподобные Нил Сорский и Иосиф Волоцкий.
Широкое распространение артельных форм ведения хозяйства во всех сферах экономической жизни, столь характерное для России, свидетельствует о приоритетности общественных ценностей в русском менталитете. В этом проявлялось соборное мироощущение - одно из фундаментальных свойств русской души.
В хозяйственных отношениях доминировал культ честной конкуренции. Для православного человека успех предприятия, размер полученной прибыли еще не являлись свидетельством богоугодности дела. Неслучайно, девизом одной из крупнейших дореволюционных газет "Биржевые ведомости" были слова: "Прибыль превыше всего, но честь превыше прибыли".
Доверие, происходящее как раз от веры, являлось нормой отношений предпринимателей. Сделки между купцами зачастую заключались посредством честного слова, которое скреплялось отнюдь не подписью и печатью, а крестным знамением. Исключительно на доверии было основано предоставление кредитов. "Не случайно, - пишут современные исследователи, - в то время слова "вера" и "кредит" были синонимами. Примечательно и то, что первостепенное значение имел именно беспроцентный кредит".
Широкое распространение имела щедрая благотворительность как воплощение заповеданной Спасителем милостыни. Ею занимались монастыри, помогавшие населению во время неурожаев, эпидемий и других бедствий, призревавшие больных и одиноких, воспитывавшие детей-сирот. Известна благотворительность русских меценатов: Бахрушиных, Третьяковых, Медведникова и др.
Дух соборности воплотился и в особом типе отношений, который зачастую существовал между работодателем и работниками. Это был по сути тип семейных отношений. Работодатель видел в работнике брата во Христе, "сораба по религии", как выражался один из Отцов Церкви Лактанций. Представление об этих отношениях дают произведения русской литературы. В романах И. С. Шмелева "Лето Господне", И. А. Бунина "Жизнь Арсеньева", которые, в определенной мере, можно назвать воспоминаниями, замечательно показан именно такой тип отношений в торгово-промышленном и аграрном предприятии.
Были, конечно, и Салтычихи, но они являлись исключением, а не правилом, поэтому и получили такую известность. В московской торгово-промышленной среде, например, бытовала поговорка: "От нас уходят только когда помирают". Такой тип отношений являлся залогом социальной стабильности традиционного русского общества. Именно его разрушение в значительной мере предопределило трагизм русской истории последнего столетия.
Источник: "Русь Православная", №1, июль 1997 г.
